Милый Джим, дорогой Джим, сладкий Джим.
Я спою тебе колыбельную, наклонившись над твоим ушком, отводя в сторону темную прядь.
Завтра тебе в школу, милый, сладкий, дорогой Джим, где девчонки снова будут тебе завидовать, а мальчишки ненавидеть, учителя побаиваться, и только один человек одобрительно улыбнется, вскинув вверх темные с проседью брови.
Ваш дворник, что метет листья во дворе, он не так прост, как кажется, Джим. За его неухоженной бородой и толстыми стеклами очков скрывается один из моих клиентов, милый. Моих будущих клиентов, конечно, ведь пока – формально, он все еще жив. Старый негодяй не оставляет следов, всегда действует осторожно, полиция никогда не найдет тел... Тебе бы следовало поучиться, славный мой, как вам говорят в школе - знания никогда не бывают лишними.
Ты дрожишь во сне, тебе холодно, милый? Мама снова забыла закрыть форточку, оставляя для меня лазейку, а для твоих легких – свежий воздух. Дыхание – это скучно, ты пока еще этого не знаешь, но вот когда узнаешь… Я буду рядом, милый, сладкий, дорогой Джим. Тебе страшно? У меня огненные руки, веришь? И не за такое отправляют в преисподнюю. Я могу согреть и тебя в своих объятиях, но не сейчас – однажды, когда ты будешь большим и сильным, познавшим русскую рулетку и победившим людские пороки, мы станцуем с тобой над ночным Лондоном…
Бывшим Лондоном, горящим Лондоном, кричащим и задыхающимся в черном дыме Лондоном.
А мы будем кружиться...
Только не открывай глаза, милый.
Еще не время.
Твой Люцифер подождет еще немного.
На кровати, в пустой комнате с развевающимися от ветра шторами, худой, бледный мальчишка изо всех сил сжимает веки, которые, кажется, только и норовят распахнуться. По подбородку стекает дорожка крови от прокушенной губы.
Его мама так и не научилась закрывать форточку, его ночной гость паршиво пел.
Дыхание перехватывает, завораживающе и прекрасно