Фандом: Sherlock BBC
Автор: TerryBolger
Бета: burnyourheart
Пейринг: Джим Мориарти/ Грегори Лестрейд
Рейтинг: R
Жанр: драма
Размер: миди (чуть больше 17000 слов)
Саммари: Брайтон, конец лета. «Считай, что это курортный роман. - Джим прижался губами к его плечу, к хлопковой, не раз стираной футболке, посматривая на их с Лестрейдом отражение на стенке стакана с водой. - Неужели ты не задумывался о двухнедельной интрижке, а, инспектор?»
Предупреждение: в некоторой степени АУ по отношению ко второму сезону
Дисклеймер: авторские - только плоды больной фантазии.
Саундтрек к фику:
Примечание автора: автор знает, что в Брайтоне нет ни одного коттеджа, который бы стоял вот так вот на отшибе и у самого берега синего моря.
читать дальше
0.
Джим крепче вжался лицом в подушку, прикусывая наволочку: так было больнее, но чем сильнее была боль, тем яснее сознание и все ощущения. Он чувствовал все. Холодный ветер из окна, касавшийся кожи на спине. Ровно там, где у Джима были впадинки на пояснице - не две, как у нормальных людей, а четыре, из-за его гибкости, грозившей сколиозом к старости. Ветер высушивал капли пота, стекавшие между лопаток. Он чуть повел ногами, ощущая под ступнями приятную прохладу простыней. Заставил себя расцепить пальцы, судорожно сжимавшие края подушки, и провел ими по наволочке: стопроцентный хлопок, грубоватая ткань, стираная недавно. Мозг работал на автомате: считывал информацию со всех доступных носителей, анализировал, заносил в базу данных, суммировал и выдавал комплексный результат исследования. С тех пор, как пришедшему в себя после взрыва в бассейне Джиму ввели первую дозу обезболивающего, он заставлял себя отвлекаться на окружающее, потому что от прорезавшейся в самое неподходящее время боли хотелось взорвать ко всем чертям Лондон или, как сделали в «Гарри Поттере», хотя бы Миллениум-бридж. И хотелось из каждого поступавшего заказа на преступление или незаконченного до взрыва дела сделать конфету-хлопушку: весело, шумно и ожоги на руках. И не хотелось пить таблетки...
Джим застонал: похоже, уснуть ему не удастся, а хуже этого плавания между сном и явью ничего не могло быть. Тем более под чуть подутихший дождь. Над Брайтоном сегодня хляби небесные словно разверзлись.
Перевернувшись на спину, довольно вздохнув, когда прохладные простыни коснулись обнаженной спины, Джим уставился в белый потолок. Краем глаза он видел, как трепещет штора на распахнутом настежь окне, видел зеркало на передней панели платяного шкафа. Он закусил губу, стараясь не вспоминать свое обожженное лицо - розовые шрамы от виска до уголка губ...
Шерлоку на память тоже достался шрам - косая белая полоса по правой щеке доктора Уотсона. За эти месяцы Джим не раз до слез смеялся: если бы пострадала кожа Шерлока, тот забыл бы о шраме, как только рана бы зажила. А вот видеть напоминание о своих ошибках ему больно. Джим точно знал - видел на видеозаписях. Шерлок болезненно морщился, наблюдая за своим Джоном, когда тот его не видел. У доктора Уотсона не было денег на пластическую операцию. В отличие от Джима.
Со стороны окна раздался собачий лай и детский крик.
- Что если на этой дорожке поставить несколько капканов? - улыбаясь, предложил он потолку. Тот предсказуемо не ответил, как и на тысячи других предложений, которые озвучивал Джим в этой комнате. А говорил с потолком он много. Ночами, когда не мог заснуть, потому что заставлял себя справляться с болью без таблеток. Днями, когда мальчишка, приносивший ему еду из ближайшего супермаркета, уезжал. Когда заканчивал разговор с Мораном, взявшим на себя часть организационной работы в Лондоне, пока сам Джим латал себя на море...
- Мэнни! Мэнни! - девчачий крик резанул по ушам. Джим услышал, как что-то загремело на веранде. Той самой, где он, согласно предписанию врачей, просиживал два часа ежедневно, принимая воздушные ванны, вроде как способствующие скорейшей регенерации кожи.
- Эмили! - с тропинки, ведший от города через лес к снятому Джимом на лето коттеджу, донесся хрипловатый мужской голос. - Эмили!
Что-то тяжелое стукнулось о входную дверь.
- Может быть, этот Мэнни сейчас швыряется моим любимым креслом, - пробормотал Джим, вставая с кровати и почти забывая о боли. - Кажется, у нас гости, Джимми, невежливо держать их на пороге. А вдруг это грабители? - он скорчил страшное лицо. - Тогда надо показать им, кто в доме хозяин.
Джим распахнул входную дверь и прижался щекой к торцу. Перед ним стояла девочка лет семи, под скамейку забился большой пес, жалобно скуливший, а к веранде подбегал... Джиму пришлось наклонить голову, чтобы никто не заметил, как он облизывает губы и улыбается, завидев инспектора Лестрейда, того самого парня, на которого у Джима Мориарти было целое досье: родился, учился, женился, развелся. Подобные досье существовали и на Джона Уотсона, и на всех инспекторов Скотланд-Ярда, сотрудничавших с Шерлоком.
- Простите, сэр, - девочка привлекла его внимание. - У нас пес сбежал, - она неуверенно улыбнулась, пытаясь скрыть смесь страха, смущения и растерянности. И оглянулась - не догнал ли ее отец.
- Вон тот? Большой и черный? - Джим кивнул на подрагиващую скамейку: псина была немаленьких размеров, и у нее кровоточил бок. Джима замутило: завиделись кровавые реки, берега из белой плоти. Так многих хотелось убить. Всех этих глупых людей, которые встречались ему, когда он гулял по пляжу. Туристов с их картами и неизменным топографическим кретинизмом.
- Да, его мальчишки...
Девочка не сдержалась и всхлипнула. А Джим вспомнил, как пару дней назад встретился с малолетними хулиганами у магазина, куда все-таки решился выбраться; в итоге ему пришлось стрелять у этих парней сигареты - свою пачку он скурил еще по дороге до магазина. Они тогда разговорились о том, что в Брайтоне развелось слишком много бродячих собак, и служба контроля за животными не справляется. Кто-то заметил, что если бы какая-нибудь псина сдохла в своей кровище, то это выглядело бы прикольно. И тогда Джим предложил им разлить клей рядом с помойками: «Заодно и бомжей наловите. Как мух». За этот совет он получил в вечное пользование дешевую зажигалку.
- Его надо… - Джим поразился тому, как быстро этот ребенок справился с нахлынувшими слезами и снова заговорил. - Мы его у помойки нашли... Папа сказал, что ему надо помочь.
«Лестрейд любит подбирать сирых и убогих», - подумал Джим, выходя из тени.
Девочка отшатнулась, увидев его обожженное лицо. К счастью, Лестрейд уже поднимался на веранду.
- Простите, я напугал ее, - Джим развел руками и обезоруживающе улыбнулся. - Но, похоже, вам потребуется моя помощь, чтобы вытащить это животное из-под скамейки.
- Все нормально, - кивнул Лестрейд. - Эмили, постой здесь, пока мы...
Пса они достали в три минуты. Джиму намочило спину - струи косого дождя залетали на веранду. Руки Лестрейда, к которым Джим пару раз словно ненароком прикоснулся, оказались теплыми. Совсем не похожими на руки врачей и медсестер, которые обхаживали Джима последние месяцы. Пес жалобно скулил, пока Лестрейд осматривал рану, стараясь не прикасаться к ней лишний раз.
- Его надо к ветеринару, - вынес он вердикт, поглаживая животину по холке. Пес немного успокоился, но, понимая, что этот человек желает ему добра, больше не пытался сбежать. - Главное, чтобы не началось воспаление, да и рану надо промыть и обработать. Она не глубокая и кровотечение не такое уж сильное. Но мы вам все равно всю веранду испортили, - Джим проследил за взглядом Лестрейда: тот оценивал масштабы нанесенного ущерба.
- Ничего страшного. Теперь этот дом такой же потрепанный и страшный, как я сам, - Джим распрямился, отпуская пса, и встряхнулся - в стороны полетели брызги.
- Но вы же все равно хороший? - серьезно спросила девочка, подойдя к отцу.
Джим широко улыбнулся, бросив на Лестрейда быстрый взгляд: «Все в порядке, я не обижен». Но тот уже положил руку на плечо дочери.
- Эмили, неприлично задавать такие вопросы. Простите нас, сэр. Не будем вас больше отвлекать. Сейчас заберем этого пса...
Джим почти завороженно смотрел, как едва заметно Лестрейд поглаживает дочку по плечу. Было в этом что-то удивительно нежное и трогательное.
- Подождите, - бросил Джим, почти что сбегая в дом.
Вскоре он вернулся на веранду со стопкой полотенец и пузырьком перекиси водорода.
Эмили уже сидела рядом с псом, пристроив его голову себе на колени. А Лестрейд устроился рядом, бормоча что-то успокаивающее то ли животине, то ли дочке. Также тихо нашептывал что-то усилившийся дождь.
- Вот. - Джим опустился на пол рядом с ними. - Сейчас его быстренько подлатаем, и я вызову ветеринара.
Эмили всхлипывала и чуть ли не прижимала полотенце ко рту: пес повизгивал, пока Лестрейд умело обрататывал рану. Джим, может быть, держал пса слишком крепко. Повязку, первый слой которой быстро пропитался кровью, закрепили бинтом.
- Молодец, Эмили, ты у меня смелая, - Лестрейд не прекращал подбадривать дочку, гладившую замершего пса.
Он щурился, наблюдая, как Джим вытаскивал из заднего кармана джинсов телефон, подключался к Интернету, гуглил адрес ветеринарной клиники и звонил. Вытирал руки о последнее оставшееся полотенце. Смотрел, будто пытаясь узнать. Но Джима это не волновало: он знал, что фотороботам инспектор не доверяет, а видели Джима Мориарти только Джон Уотсон и Шерлок Холмс и никаких фотографий преступного гения у Скотланд-Ярда не было.
- Может, зайдете ненадолго? Пока ветеринар приедет, - поднял на него взгляд Джим, закончив разговор с клиникой. - У меня есть кофе и печенье, - улыбнулся он шутке, понятной только ему одному в этой компании.
- Только если вы хороший, - упрямо повторила девчушка, серьезно смотря Джиму в глаза и протягивая руку к его изуродованной щеке. Конечно же, ей было не дотянуться - роста не хватало. И Лестрейд уже сжал пальцы, показывая дочке, что она делает что-то не то. Но Джим неожиданно для себя снова опустился на колени - сверкнули босые пятки. И прикрыл глаза, когда на ожог легла прохладная детская ладошка. Это было лучше, чем лежать обнаженным на простынях в продуваемой насквозь комнате. Лучше, чем придумывать, как выжечь герб лондонской полиции на спине у пары глупых инспекторов из Ярда, которые выдали Майкрофту Холмсу кое-какие сведения, хотя сами не раз пользовались услугами Джима Мориарти.
- Для тебя я буду хорошим, - Джим обнял девочку за пояс, положив ладонь ей на затылок, на мягкие волосы. - Ты добрая. Даже о бродячих псах заботишься. - И Джим поднялся вместе с Эмили. Она только рассмеялась. А Джим про себя усмехнулся: сейчас было бы так легко свернуть ей шею, этой личинке женщины. Или намекнуть Лестрейду, что перед ним не просто несчастный калека, которого надо жалеть, а Мориарти, консультирующий преступник, на совести которого восемьдесят семь целых и три десятых процента всех «висяков» Скотланд-Ярда. - Джим Скотт.
- Грегори Лестрейд. Как зовут Эмили, вы уже знаете, - Лестрейд улыбнулся.
Уходя, Лестрейд пообещал, что они с Эмили придут послезавтра: «Потому что завтра приезжает наша мама». И по лицу Лестрейда читалось, как его эта «мама» достала. Джим с любопытством наблюдал, как потупила взгляд Эмили на этих словах. Словно понимая больше, чем положено обычному семилетнему ребенку. Психоаналитик, с которым Джим занимался несколько лет назад, сказала бы, что ему недоступно чувство жалости и эмпатия, но он сам точно знал, что сочувствует этой девочке. Может быть, потому что еще ощущает: маленькая ладонь, как губка, впитывает его боль, жар его кожи. Ему бы хотелось связать эту Эмили и не отпускать до тех пор, пока врачи не скажут, что можно делать пластику лица, сделать его прежним Джимом Мориарти. Он кормил бы девочку с рук самой вкусной едой, сам бы пек ей блинчики.
- До свидания, Джим, - еще звучало у него в голове. Тихое, уверенное, с легкой хрипотцой курильщика со стажем.
Лестрейд шел рядом с Эмили: оба смешно горбились, засунув руки в карманы толстовок и натянув капюшоны. А Джим опять остался один в этом доме: четыре комнаты, кухня, захламленный чердак, веранда. А еще сарай для велосипедов и рыболовных снастей, где было бы так удобно прятать трупы. Он смотрел, как Лестрейд, подхватив дочку на руки, почти бежал по тропинке в сторону города — наверняка они остановились в пансионате миссис Хейс. На кухне скулил пес, к которому через час должен был приехать вызванный из города ветеринар.
Джиму отчаянно хотелось курить. Или чтобы день операции, которая должна была бы вернуть ему лицо, наступил поскорее.
1.
Джим на ходу проглотил таблетки, запивая их водой из стакана, который всегда ставил рядом с кроватью перед сном. По выстуженном за ночь дому эхо разнесло еще три удара в дверь. Джим поморщился: заснуть ему удалось только под утро, а ранней пташкой он не был, да еще и надетый свитер пах стиральным порошком, а у правого мокасина замялась пятка.
Джим распахнул дверь, щурясь от ударившего в глаза солнца, и привычно прижался щекой к косяку, пряча шрам.
- Здравствуйте, мистер Скотт, — на плечи Эмили была накинута кофта в яркие цветы. Выражение лица девочки было предельно серьезным.
- Здравствуйте, мисс Лестрейд, - Джим улыбнулся. Сон как рукой сняло. - Как ваши дела, мисс Лестрейд? - подхватил он игру.
- Спасибо, хорошо. А как ваши? И Сникета?
Джим поднял брови. Эмили заулыбалась:
- Мы с папой, - она бросила короткий взгляд на отца, задержавшегося на тропинке и разговаривающего с кем-то по телефону. По тому, как серьезно выглядел Лестрейд, Джим решил, что речь идет о работе, - назвали пса Сникетом. Это лучше, чем Мэнни. Хотя мне нравится «Ледниковый период». А вам? И, ну, вы знаете... Лемони Сникет, тридцать три несчастья. Мне папа на ночь ее читает, - затараторила Эмили.
- А ты сама не читаешь?
- Читаю! - девочка даже обиделась. - А папа разрешил пригласить вас на прогулку.
- О, это большая честь для меня, мисс Лестрейд. Но я не люблю прогулки, - Джим сделал печальное лицо и развел руками. - Предпочитаю отшельничать, знаете ли. Но могу предложить вам чашечку какао с печеньем.
Банка с Несквиком появилась на кухне вчера. Вместе с веселой чашкой в рыжих зайцах, которую Джим заказал по сети вместе с обычным набором продуктов. Почему-то ему тогда подумалось, что Эмили понравится. Почему-то последние два дня ему вообще много думалось об инспекторе Лестрейде и его дочке. Он уже выяснил, что ради двухнедельного отпуска с дочкой инспектор бросил текущие дела, наплевав на свои понятия о хорошем полицейском. Если верить ярдовской системе, то за последние пять лет он официально отдыхал лишь дважды по три дня. Джим перевел взгляд с Эмили на Лестрейда, шагавшего по засохшим водорослям, выброшенным на берег.
- Нет! - тот почти кричал в телефон, явно стараясь поскорее закончить разговор. - Я в отпуске. Пусть этим делом займется Диммок!
Джим зачарованно наблюдал, как Лестрейд махнул в воздухе кулаком.
- Вы ведь боитесь, что над вами смеяться будут? - голос Эмили вернул его к беседе. - У нас на улице живет мальчик, он ходить не может, потому что болел. Над ним все мальчишки смеются. И кидают в него мусором.
- А ты этого не одобряешь, маленькая Жанна д’Арк? - Джим не смог сдержать улыбки, когда Эмили кивнула.
- Я и вас защищать буду! Папа мне поможет, - совершенно заговорщическим шепотом добавила Эмили. И быстро схватила Джима за руку, словно боялась, что тот сейчас, как паук, заползет обратно в свой темный угол. - И он обещал купить нам мороженое...
- Мистер Лестрейд! - окрикнул Джим, заметив, что тот неловко нажал на кнопку завершения разговора. Лестрейд повернулся. Сильный ветер с моря ерошил его волосы, заставлял чуть жмуриться, трепал рубашку в клетку, одну из тех, что всегда можно купить «H&M». - Эмили говорит, что вы обещали купить нам мороженое! - Джим рассмеялся, запрокидывая голову, зная, что сейчас выглядит то ли мальчишкой-подростком, то ли геем-голубее-некуда.
- Так вы согласны на прогулку? - Лестрейд запихивал телефон в задний карман джинсов. - Как ваши дела, Джим? Как себя чувствует пес?
- Давай бегом, а? - шепнул Джим Эмили, крепче сжимая ее пальчики и думая о том, как предусмотрительно принял таблетки, ведь в голове так и звучал хруст - если бы он только чуть сильнее сжал ладонь. - А вот и Сникет, - пес ткнулся ему в колени, наконец-то причапав с кухни, куда его вчера определили. - Поводок на тумбочке в прихожей! - прокричал Джим на бегу, когда они с Эмили рванули с места в карьер, не отпуская рук друг друга.
По сути, это была авантюра: Лестрейд ведь ради дочки и застрелить может, если решит, что что-то не так. И будь ты хоть трижды Мориарти, которого надо посадить в тюрьму, под стеклянный колпак, в дурацкое реалити-шоу, как Майкла Джексона в две тысячи пятом...
Они бегали по пляжу; Джим старался оставаться на виду у Лестрейда, который возился с псом и поглядывал периодически в их сторону. Джиму совсем не хотелось, чтобы детектив задумывался сейчас о чем-то более серьезном, чем механический замок на двери чужого дома, который ему пришлось открыть, чтобы взять собачий подовок. . Из-под ног у них с Эмили летел белесый песок; Сникет лаял и рвался, желая к ним присоединиться. Лестрейд старался не улыбаться. А Джим прикрывал глаза, когда подступало желание вести себя более женственно - ведь Лестрейд явно хотел видеть на его месте молодую женщину, которая позаботилась бы о самом инспекторе и о его дочери.
Джим натягивал рукава свитера до кончиков пальцев, не задумываясь, что нельзя так поступать с вещью, стоящей месячную зарплату детектива-инспектора Грегори Лестрейда. Снова сожалел, что волосы, не раз сбривавшиеся наголо с его головы за последние несколько месяцев, недостаточно отросли, чтобы прикрыть шрам на лице. Чуть-чуть был недоволен принятым решением снова пить таблетки: все-таки, когда принимаешь лекарства, призванные вытравить из тебя чудовище, уже не так весело думать, как можно было бы позабавиться со всеми этими смешными и глупыми людишками, которые стыдливо отводят взгляд при виде твоего лица.
Когда кто-то зашептал, глянув на Джима, Эмили требовательно протянула ему ладошку - чтобы он взял ее за руку. Лестрейд отставал от них на несколько шагов, продолжая вполголоса консультировать коллегу из Скотланд-Ярда. Голос Лестрейда звучал тоскливо и обреченно, но Джим улавливал в нем нотки самодовольства: на работе инспектор чувствовал себя гораздо увереннее, чем в компании дочери.
Джим слышал, как под ногами скрипел песок. Эмили вела себя исключительно хорошо, продолжая играть в защитницу Джима. А тот все оглядывался, чтобы подсмотреть, как Лестрейд, зажимая телефон между ухом и плечом, кидал в море камни, подобранные на линии воды.
- Вам со мной скучно, - совершенно спокойно заметила Эмили, продолжая вышагивать рядом. Джим посмотрел на нее: девочка выглядела серьезной и невозмутимой, совсем не так, как должен выглядеть семилетний ребенок.
- Почему ты так решила?
- Вы на папу все время смотрите.
- И? - Джиму интересно было наблюдать за ее логикой.
- Ну, - девочка чуть наклонила голову, - папа вчера спрашивал о вас у миссис Хейс. Она сказала, что вы из тех, кто предпочитает мужчин, и вообще вы ей не нравитесь.
- И? - Джим с трудом сдерживал смех и желание придушить миссис Хейс в ее старой широкой постели. И подкинуть туда же труп молоденькой девушки. И испачканный фаллоимитатор. Чтобы у тупоголовых полицейских не возникло никаких сомнений относительно настоящих предпочтений владелицы пансиона.
- Папа сказал, что сплетни его не интересуют, - Джим не сдержался и снова посмотрел в сторону инспектора, уже нагоняющего их. - Думаю, миссис Хейс так сказала, чтобы папу позлить.
«Старуха хотела затащить инспектора к себе в постель?» - усмехнулся про себя Джим, вспоминая все, что знал об этой женщине. Еще два месяца назад, только приехав в Брайтон, он собрал максимум информации о своих соседях. А потом информация закончилась. Впрочем, она и не была особенно интересной.
- Хочешь сыграть в игру, Эмили? - Джим остановился, присаживаясь перед ней на корточки и глядя в глаза. - Я тебе сейчас покажу фокус, а ты скажешь, хочешь ли такому научиться? - девочка кивнула.
- Как ты думаешь, чего хотят во-он те мальчишки? - Джим дернул подбородком, указывая на группку подростков: косящих под панков, злых, носящих складные ножи в карманах штанов. Эмили сильнее сжала пальцы на его ладони. Джим готов был спорить, что так же сильно она сжала поводок Сникета в другой руке. - Да, ты правильно думаешь, что они опасны. И что они сейчас сделают?
- Толкнут его, - Эмили говорила очень тихо. Не зло, скорее, со страхом и раздражением. К малолетней банде подходил толстый мальчик лет десяти. - И будут смеяться.
- Правильно, - в голосе Джима не звучало ни одной эмоции, только бесконечное, безбрежное спокойствие. - Но ты знаешь, зачем они это делают?
- Потому что они плохие? - Эмили подняла на него ясные глаза. Такие же, как у Лестрейда, неожиданно для себя понял Джим. Он так и видел, как Лестрейд сидит на корточках перед дочкой и объясняет ей принципы социального устройства этого мира, делится с ней своими идеалистичными представлениями о справедливости.
- Ну, - Джим на мгновение прикрыл глаза, позволяя себе раствориться в этом совершенно неправильном мире: соленый воздух, соль на губах, крики детей, чаек, собак, разговоры взрослых, шум дороги, мерный гул прибоя. Решение пришло быстро: выставлять Лестрейда идиотом и портить его отношения с дочерью было бы в принципе неверным. - Отчасти и поэтому. Но не только. Они хотят самоутвердиться, - взгляд Эмили стал совсем прозрачным, и Джим мыслено отругал себя. Как он мог забыть, что имеет дело с ребенком, пусть и совершенно замечательным? - Как ты думаешь, чего они хотят? Зачем они ведут себя так?
Джим оглянулся на Лестрейда: тот продолжал разговаривать по телефону.
- Хотят почувствовать себя большими и сильными?
- Умница! - Джим расплылся в улыбке. И тут же поежился: ему послышалось, что позади кто-то прошипел тихое «урод». Эмили, похоже, почувствовала, что что-то не так, и сжала его пальцы, ободряюще. - Видишь, ты умеешь читать их мысли.
- Папа говорит, что это фантастика! - Эмили снова подняла на него взгляд. Джим рассмеялся.
- Ну, может, твой папа и разучился читать мысли. А мы с тобой это умеем. В этом и заключается фокус. Вот мы через сто шагов будем рядом с этими нехорошими мальчишками. Как ты думаешь, что будет?
Эмили расписала ему, какие слова им скажут и как, может быть, попытаются побить, если папа вовремя не подоспеет.
- И они попытаются отобрать Сникета! - отчаянно закончила Эмили.
- Чшшш, все в порядке, - Джим попытался ее успокоить. - Все будет хорошо. Потому что если ты знаешь, чего хочет человек, ты можешь ему это дать. И таким образом получить то, чего хочешь сам. Сложно, малыш?
Эмили кивнула и опустила голову. Джим поморщился.
- Может, тогда сыграем во что-нибудь другое? - Джим заставил себя сказать это. Огорчать и расстраивать Эмили ему совершенно не хотелось. Хотелось скорее подставить эту малолетнюю шпану, чтобы они больше не тревожили девочку. Но Эмили в очередной раз его удивила, упрямо, совершенно по-лестрейдовски помотав головой. - Ты вся в папу, - девочка несмело улыбнулась. - Давай еще раз. Чего они хотят?
- Почувствовать себя большими и сильными. И Сникета.
- А чего хотим мы?
Эмили смотрела на него растерянно.
- Представляешь, как будет здорово, если они будут слушаться тебя? - Джим хитро подмигнул Эмили, и она снова улыбнулась. - Тогда давай... Как мы можем дать им это ощущение? Силы и владения Сникетом?
- Попросить у них защиты?
- И да, и нет, - Джим выпустил руку Эмили из своей. Теперь он шел задом наперед, не сводя с девочки глаз и давая ей возможность видеть его целиком: всего такого юного, со шрамами. - Представляешь, что будет, когда мы к ним подойдем? Они нас засмеют! - Эмили нахмурилась, пытаясь найти отгадку. - Думай дальше, принцесса! Ты знаешь, как найти ответ! Вот представь: в темном подъезде твоего папу встречает преступник и требует кошелек. А папа как раз сдал табельный пистолет и снял немаленькую сумму с карточки. Как думаешь, что твой папа сделает? - Эмили смотрела на Джима большими глазами. - Нет, он не будет злить преступника, ведь у того пистолет, а папу дома ждешь ты. При этом папа знает, что преступник боится: а вдруг его сейчас поймают, вдруг твой папа прямо сейчас телепатически свяжется с полицией... - на этих словах Эмили громко хихикнула, привлекая внимания мальчишек, которым уже надоело наблюдать, как от них убегает слегка побитый толстяк. - Твой папа покажет преступнику, что знает о его желаниях и страхах. Позволит почувствовать, что преступник его контролирует. И предложит свой вариант: «Вам же деньги нужны? Я понимаю, сила на вашей стороне. Давайте я вам отдам то, что у меня есть в кошельке, а сам кошелек оставлю себе? Идет? Он мне дорог, мне его дочка подарила», - Джим постарался звучать как Лестрейд. Эмили разве что в ладоши не захлопала. Джим вытащил свое портмоне из кармана и помахал им воздухе, так что пластиковые карты блеснули на солнце. - Преступнику достается наличность из кошелька. Твоему папе - кошелек с карточками, на которых много денег. И все спокойно расходятся. А потом твой папа ловит незадачливого воришку, но это уже совершенно другая история.
Джим остановился.
- Так что ты скажешь этим мальчишкам, когда они начнут кричать про меня «урод» и пытаться отобрать у тебя Сникета?..
Когда Лестрейд закончил разговор и сунул телефон в задний карман джинсов, мальчишки уже притащили Эмили и Джиму мороженое, стащенное у разносчика. Джим устроился на скамейке, а дети играли рядом.
- Как? - Лестрейд подошел к Джиму.
- Мы просто дали им то, чего они хотели. Эмили заявила, что даст им поиграть по Сникетом, и предложила защищать меня от других мальчишек. Теперь у них есть свой собственный уродец, которого никто, кроме них, не имеет право унижать. А им унижать меня не выгодно, потому что Эмили уже чуть не натравила Сникета на их главаря, - Джим с улыбкой наблюдал, как меняется выражение лица Лестрейда: ярость, возмущение, страх, раздражение, удовлетворение, снова ярость. - Но Эмили их очаровала. Теперь они ее боготворят, потому что она чудо.
И, словно в подтверждение его слов, старший мальчишка, Том, крикнул, запрыгивая на свой велосипед:
- До встречи, Эмили! Если че нужно, ты только свистни!
Ватага поддержала его дружным криком. Заскрипел песок под широкими шинами. Залаял Сникет. Лестрейд кивнул Эмили, показывая, что все в порядке. И девочка продолжила играть с собакой.
- Вы неплохо разбираетесь в людях, Джим, - Лестрейд смотрел, как он облизывает свое мороженое. Джим пожал плечами. Сейчас ему хотелось думать только о волшебном сливочном вкусе. Ну и, может, о том, каково было бы отсосать у инспектора. На глазах всей этой публики. Только вот Эмили надо было бы куда-нибудь убрать. Но Лестрейд не дал ему додумать эту мысль, продолжив свои рассуждения. - Изучали психологию?
- Как любитель, - Джим надкусил хрустящий рожок. Лестрейд перевел взгляд на Эмили, кормящую Сникета своим мороженым. - А то, что делает Эмили, негигиенично, - наябедничал Джим. - Но вы ее не будете ругать, потому что считаете, что с этим прекрасно справляется ее мать. Наверное, вы ее про себя зовете «стервой», хотя иногда и скучаете, даже после развода.
- Откуда ты все это знаешь? - Лестрейд резко провел ногтями по спинке скамейки.
- У вас все на лице написано. Ну, и кольцо не на той руке. И Эмили...
Лестрейд махнул рукой, расслабляясь и отворачиваясь - подставляя лицо соленому ветру.
- А я занимался компьютерами. IT-консалтинг, - продолжил Джим, зная, что именно Лестрейд по своим каналам найдет на Джеймса Скотта. - А потом - бэнг! И я в больнице с ожогом в пол-лица, без девушки, без друзей. Но зато с приличной суммой на счету.
- Без девушки потому, что они не по твоей части, потому, что очередная тебя бросила или потому, что у тебя просто не хватило времени ее завести? - со смешком спросил Лестрейд.
Джим просто улыбнулся. Он как раз доел мороженное - теперь снова можно было натягивать рукава на самые пальцы, вроде как прикрывая уродливый розовый шрам на руке, ерзать на скамейке, задирать подбородок, подставляя запавшие за время болезни щеки нежаркому солнцу. Ничуть теперь не напоминающему о взрыве в бассейне - бэнг! бэнг! бэнг!
- Эмили! Немедленно выйди из воды! - Лестрейд вскочил с места, чтобы оттащить дочку и пса от линии прибоя.
Джим смотрел на его спину, обтянутую тонкой тканью рубашки, видел несколько ножей, которые могли бы в нее вонзиться, видел, как кровавые пятна расползаются по хлопку, видел, как Эмили, прижимает руки ко рту, сдерживая крик. А потом он сморгнул, наморщил лоб и улыбнулся.
2.
Пальцы Джима порхали над клавиатурой: этой ночью он творил новую реальность из ничего, команд и битов.
Он нашел школу, в которую Лестрейд записал дочь. Проверил данные на весь персонал, с которым Эмили придется там встретиться. Джим пил кофе из тяжелой кружки, то и дело чуть не заезжая в глаз ложкой, которую забыл вынуть. Изредка ерзал на подушках - все-таки сидеть на полу было неудобно, но перемещения отняли бы время. А ему нужно было дернуть за множество ниток в своей паутине, чтобы быть уверенным, что через две недели Эмили войдет в тихую школу-интернат, где ей не будет грозить опасность: ни как маленькой симпатичной девочке из тех, которых так любят педофилы, ни как дочери полицейского.
Следуя принципу, выработанному еще в самом начале карьеры консультанта, Джим «смешал дело с бездельем»: проверил рабочую почту, быстро набросал планы действий по самым очевидным запросам и отправил письма исполнителям. Ну и подправил немного данные в сети о Джиме Скотте.
Как раз рассвело, когда Джим вышел на веранду, держа свитер и шерстяные носки под мышкой, а кружку со свежесваренным кофе в руке - ложиться спать не имело смысла. Наверное, он выглядел и действовал сейчас как гребанный хипстер или недоделанный романтик. Но, решил Джим, натягивая свитер, в любом случае он выглядел лучше, чем Лестрейд, с чего-то решивший заняться утренними пробежками.
- Хотите кофе, инспектор? - окликнул его Джим.
Лестрейд затормозил, прижимая руку к груди и пытаясь справиться с дыханием.
- У меня есть еще сахар и сливки! - Джим заманчиво потряс своей кружкой в воздухе и, стараясь сделать это как можно более соблазнительно, глотнул кофе. Напиток обжег небо, в ноздри ударил горький запах, заставляя мозг работать быстрее, просчитывать варианты развития событий. Джим словно подключался к суперкомпьютеру «Крэй-4» в такие моменты, когда природное безумие соединялось с химией.
- Доброе утро, Джим, - Лестрейд явно пытался соблюсти правила приличия.
- Пойдемте! - Джим кивнул в сторону открытой двери. И Лестрейд пошел за ним. Джим улыбался в темноте, запоздало вспоминая про носки, так и оставшиеся валяться на скамейке на веранде.
Сникет поднял морду и тихо гавкнул, приветствуя Лестрейда. Джим завозился у плиты, ставя турку и насыпая кофе. Между лопатками он чувствовал пристальный взгляд детектива. Тот, похоже, уже осмотрел кухню и признал ее безопасной.
- Покрепче?
- Ага, - Лестрейд замолчал. Джим видел в отражении в дверце шкафчика, как Лестрейд опустился на колени перед псом, осторожно проводя ладонью над раной, еще прикрытой повязкой. - Ничего, что мы оставили на вас эту животину? Миссис Хейс, у которой мы остановились, сказала, что выселит нас, если мы притащим животное в дом.
Джим хмыкнул, помешивая закипающий кофе.
- Эмили скучает по нему, наверное?
- Да. У нее никогда не было животных. Ее мать против. Мы в разводе, как вы уже догадались, - вздохнул тот в ответ, словно сознавался в каком-то страшном грехе.
- Сочувствую.
- Да нет, нечему, - Лестрейд наконец-то поднял на него взгляд. - Энни отличная женщина, просто ей не нужен муж-полицейский, повернутый на своей работе, - Джим поднял брови, словно спрашивая, действительно ли Лестрейд «повернутый». - Мы разошлись, Эмили осталась с ней. А в сентябре Эмили пойдет в школу и Энни сможет поехать работать в Штаты, - Джим внутренне аплодировал себе: Лестрейд настолько расслабился, проверив биографию Джима Скотта, что начал говорить о семье.
Инспектор переместился за стол, напоследок потрепав Сникета по холке.
Джим поставил перед гостем кружку и уселся на угол от него.
- Не спали сегодня?
Джим устало провел ладонью по лицу и кивнул, соглашаясь:
- Да, пришлось поработать. Бывшие коллеги подкинули фриланс. Зарабатываю себе на новое лицо.
Лестрейд опустил взгляд, а Джим спрятал ухмылку за чашкой - его кофе уже почти остыл.
Джим чувствовал себя программой-вирусом, проникающей в систему. Вроде бы стандартный Windows XP, никаких особых сложностей не обещающий, даже настройка и установленные программы не заточены на защиту от вирусов. Было что-то забавное в том, чтобы вот так «встраиваться» в жизнь Лестрейда. Устанавливаться, как вирус-троян, который сможет начать действовать и потом - гораздо позже, когда сам Джим будет от объекта в милях и милях.
Оставить след в жизни - и душе - Лестрейда было полезно со всех точек зрения. А их Джим насчитал больше дюжины.
- Я проверил данные на тебя, - Лестрейд цедил слова, водил пальцами по краю кружки. Джим развалился на стуле, оценивая, когда же инспектор справится с чувством вины от того, что воспользовался служебным положением и залез в чужую жизнь.
- Привилегия копов.
- Тебя это не смущает?
- А должно?
Лестрейд выглядел потрепанной служебной овчаркой, которую списали потому, что так положено по полицейской инструкции. И которая теперь не знает, что делать, оказавшись дома у гражданских. Джим прикрыл глаза, представляя, как весело было бы сейчас подсыпать в кофе Лестрейду рогипнола, а потом отправить Шерлоку на сайт фотографии. Это было бы почти так же эффективно, как поймать Джона Уотсона.
- Прости, мне надо таблетки принять.
Джим заставил себя подняться. Семнадцать шагов по темному, продуваемому коридору и семь ступенек скрипучей лестницы немного привели его в себя. В спальне его ждали таблетки - гребанный литий! - на тумбочке, стакан воды и несмятые простыни на кровати. Наблюдая, как трепещут занавески у открытого окна - чертово отражение в стекле! - Джим проглотил лекарства. Внизу, на кухне, Лестрейд игрался со псом, который наверняка пришел положить ему голову на колени.
- Не хочешь сегодня с нами снова прогуляться, Джим? - предложил Лестрейд, когда он вернулся. - Эмили будет рада компании.
- Жалеете меня? - Джим оперся обеими ладонями на стол. - Да, инспектор. Ты меня жалеешь. Потому что я весь такой несчастный мальчик. Покалеченный уродец. Тот, кого надо защищать ото всех. Синдром защиты сирых и убогих. Ты ведь поэтому в полицейские пошел? Нравится чувствовать себя добрым? О, я пожалею тебя, бедный Джимми, возьму тебя на прогулку! - передразнил он Лестрейда.
- Эй, - тот опешил, но поднялся с места. Джим с ненавистью смотрел на темные круги под мышками его футболки. Вдыхал горьковатый запах его тела: пот, сигареты, кофе. - Что такое? Тебе нехорошо? Что ты взбеленился?
- Значит, не жалеешь? - Джиму казалось, что он сейчас упадет, если уберет руки со стола. - Тогда ты просто трус, Лестрейд. Прячешься за мной, отвлекаешь мной дочку. Тебе что, нечего ей сказать?
- Замолчи, блять, - в голосе Лестрейда зазвучали стальные нотки. Он схватил Джима за грудки, заглядывая в глаза. - Это не твое дело.
- Не мое, - согласился со смехом Джим. Пес под столом жалобно заскулил. Ему явно не нравилась эта ссора. - Прости, мне просто хреново, вот я и срываюсь.
- Психолог хренов, - Джим пошатнулся, когда Лестрейд его отпустил. По телу прошла волна боли - как в первые дни после взрыва. - Эй, парень, с тобой все в порядке? - не дожидаясь ответа, Лестрейд потащил его в спальню. Похоже, он был из тех, кто подставляет вторую щеку и привык тащить всякую мразь на операционный стол, вместо того, чтобы дать ей скончаться на месте задержания.
Джим прижимался щекой к прохладной подушке, до боли сжимая уголки пальцами. Лестрейд вертел в руках пластинки с таблетками, оставленные на тумбочке.
- Ты лежи пока, я воды принесу.
Джим не ответил. Только проследил, как Лестрейд вышел. Приступ боли – напрасно он не спал всю ночь и не пил обезболивающие - случился как нельзя вовремя. Джим Скотт показал Лестрейду еще одну свою слабую сторону, давая инспектору больше оснований для уверенности в собственной безопасности. Джим тихо рассмеялся, смаргивая навернувшиеся слезы.
- Вот, выпей.
И Лестрейд придерживал его за плечи, поил водой, выколупывал таблетки из упаковки.
- Прости, - Джим сморщил нос и слабо улыбнулся. - Я был неправ.
- Ну, - Лестрейд помог ему опуститься на кровать, - не так уж чтобы совсем.
- Так прогулка, наверное, отменяется?
Джиму нравилось, что Лестрейд вот так сидит на краю его кровати и смотрит внимательно.
- Только если ты до вечера не проспишь.
- Приходите с Эмили на чаепитие.
- Безумное чаепитие? - усмехнулся Лестрейд.
Джим усмехнулся в ответ, закрывая глаза и зная, что выражение лица у него сейчас как у настоящего сумасшедшего. Впрочем, он таким и был.
- Как ты тут вообще один живешь? - тихо спросил Лестрейд, когда спустя четверть часа решил, что Джим заснул, и отвел волосы у него со шрама на виске.
3.
Гроза случилась на третий день. Джим как раз успел заказать свечи через интернет и перерезать кабели аварийного питания, ведшие к коттеджу от города. Все-таки в том, чтобы жить на отшибе, было много плюсов.
Когда электричество отключилось, треснули то ли пробки, то ли еще что, Эмили вскрикнула. А Сникет сорвался со своего места и подбежал к ней, готовый защищать от любого монстра, который мог бы выползти из темноты. Джим, развалившись на подушках, которые натащил в пустую гостиную как раз для этого вечера, вспоминал, где же на кухне лежат одноразовые шприцы - в темноте можно было бы сыграть в настоящего маньяка и вколоть что-нибудь Лестрейду и его дочке. А пса пристрелить.
- У тебя свечи есть? - Лестрейд, как-то незаметно очутившийся совсем рядом, коснулся его руки. - Эй, Джим?
Тот сначала кивнул вместо ответа, не подумав, что без света этого жеста никто не увидит.
- Да, на кухне где-то.
- Эмили, ты как?
Джим слышал, как зашуршали подушки, на которых они просидели весь вечер, как застучали по полу шахматные фигуры - партия смазана, кто знает, чем теперь закончится игра? Наконец Лестрейд добрался до дочери. Джим слышал их дыхание даже через шум проливного дождя и редкие раскаты грома.
- Я за свечами.
- Ты что, как кошка, в темноте видишь? - со смешком бросил ему в спину Лестрейд, не отпуская испуганную Эмили. Джим дернул плечом, уходя из комнаты. - Мы останемся у тебя на ночь?
- Конечно!
Эмили устроили в пустовавшей до того второй спальне на чистых простынях. Сникет устроился рядом с ней. Джим сидел на полу, пока Лестрейд рассказывал дочери сказку на ночь - девочка уснула быстро, Красавица только успела попасть в темный лес, окружающей замок Чудовища.
Лестрейд и Джим устроились у него в спальне - окна так и оставались распахнутыми настежь.
Оба, одетые, лежали на кровати Джима и курили. Соприкасались плечи, мерцали подожженные сигареты.
- Не думал, что ты тут ляжешь. Ну, типа ты думаешь, что я педик и вообще, - Джим протянул руку, чтобы стряхнуть пепел на пол.
Лестрейд хмыкнул и поерзал, устраиваясь удобнее. За окном стучал дождь, казалось, что еще немного, и этот дом снесет потоком воды в открытое море.
- У тебя больше лечь негде, Джимми. А спать отцу с такой большой дочкой в одной кровати, - Лестрейд не стал продолжать.
- Гостиная, - предложил Джим.
- Холодно. А у меня радикулит, - со смешком ответил Лестрейд. - Я тебя тут напрягаю?
- Да нет, в общем-то, - Джим улыбнулся. Их с Лестрейдом руки лежали совсем рядом - ребро к ребру, кожа к коже. Одно движение - и можно переплести пальцы. - Хотя иногда я превращаюсь в сексуальное чудовище и...
- Ты перманентно сексуальное чудовище. Потому что сексуальный. Ну, я уверен, в вашей среде тебя таким считают. И чудовище, - продолжал издеваться Лестрейд.
Джим перевернулся на бок, подпер щеку ладонью и уставился на Лестрейда. Изредка вспыхивавшие молнии на короткие мгновения выхватывали его лицо из темноты - раз, раз. Как фотовспышки. Джим прикрыл глаза, представляя, как сохраняет эти изображения в соответствующие папки у себя на лэптопе.
- Чудовище-то почему? - спросил он, забирая у Лестрейда потухшую сигарету и выбрасывая ее в сторону открытого окна.
- Потому что собираешься меня заморозить. Может, все-таки закроем окна?
- Нет, - Джим повалился обратно на подушки. - Одеяло лежит под кроватью, если понадобится.
- Ты таблетки выпил? - как-то очень спокойно спросил Лестрейд, закончив возиться с одеялом. Предложенную ему половину Джим отверг.
- С чего такая забота?
- Ну... Не хочу проснуться в одной постели с истеричной бабой, - Лестрейд зевнул, ворочаясь. - Когда ты просто Джим, ты мне нравишься больше.
- Боже, какие откровения! - Джим искренне расхохотался. – И, да, я принял свои лекарства. Жуткая гадость.
- Сочувствую.
Джим закрыл глаза, сосредотачиваясь на дыхании: йога-практика, все, как его учили. Незаметно для себя он провалился в сон, привычно полный блужданий по темным коридорам по колено в крови.
Он проснулся в утро, словно из ледяной воды вынырнул.
Лестрейд спал рядом, закутавшись в одеяло так, что видна была только седая макушка. От окон натекли лужи на пол, промокшие занавески тяжело висели по стенам.
Джим нашарил на тумбочке таблетки, сунул их в карман и поднялся с кровати. Проходя мимо дверей второй спальни, прислушался: Эмили и Сникет еще спали. Может быть, даже видели сны одни на двоих.
На кухне Джим первым делом вымыл турку и поставил ее на плиту. После трех минут чертыханий и возьни с проводом и розеткой, он все-таки заставил плиту работать. Насыпал кофе. Смотрел в окно, пока вода закипала, превращаясь из простого соединения водорода и кислорода в божественный напиток.
Из окна был виден чахлый лесок, отделявший коттедж от Брайтон-роуд. У стены рос куст шиповника - пожелтевшие за лето листья и налившиеся красным ягоды. До ближайших домов было довольно далеко - не докричаться в случае чего. Джим потянулся и погладил себя по впалому животу - свитер задрался.
- Какой же вы доверчивый, детектив-инспектор Грегори Лестрейд, - пробормотал Джим, наблюдая, как какая-то мелкая птичка прилетела клевать шиповник. - Сейчас было бы так легко придушить вашу Эмили, а потом разыграть собственное сумасшествие. И вы бы холили и лелеяли меня, как последнее и самое дорогое воспоминание о навсегда потерянной дочери. Если бы, конечно, в первом порыве меня не прибили. О, это было бы так забавно. Так просто.
Закипел кофе, наполняя кухню горьким бодрящим запахом. Вздохнув, Джим вернулся к плите.
Налив себе кофе, он открыл лэптоп, проверил рабочую почту.
Наверное, в том, чтобы готовить блинчики на завтрак и продумывать, как взломать систему безопасности Сотбис, было что-то извращенное. Но Джиму эти два действия казались совершенно обыденными и очень похожими: идеально круглые блинчики, сложенные в идеальные треугольники, аккуратно разложенные по тарелкам, где их уже ждало по ложке ежевичного джема. Идеальная система безопасности, состоящая минимум из трех основных блоков, которые можно замкнуть самих на себя.
- Как спалось, Эмили? - он задал вопрос прежде, чем пришедшая на кухню девочка успела открыть рот. - Покормишь Сникета? Его еда в холодильнике на нижней полке, - пес подошел и ткнулся Джиму носом в колени, словно здороваясь. - А твой отец, он?..
Эмили сидела на высоком для нее стуле и болтала ногами, потягивала свой «несквик» и гоняла по тарелке кусочки недоеденного блинчика. Джим слушал, как она рассказывает про соседскую кошку, про то, как миссис Хейс звала Лестрейда на танцы в пятницу вечером, как она сама боится оставаться одна в темной комнате, как здорово обнимать Сникета и как с ним ничего не страшно, как мама ругалась на папу, что тот так долго спит... Джим на вдохе прикрыл глаза, представляя, как Лестрейд натягивает на голову одеяло, потому что поднявшееся солнце как раз добралось до подушки. Как переворачивается. Как пахнет со сна его тело. Как он отреагировал бы, если бы Джим пришел с кружкой кофе будить его. Если Лестрейд запустит в него этой самой кружкой, кофе всегда можно будет смыть со стены. Или убить домовладелицу, чтобы не надоедала вопросами и требованиями.
- Прогуляешься со Сникетом вокруг дома? - Джим кивнул в сторону пса. Тому явно нужно было на улицу. Эмили понимающе кивнула.
4.
- О, мистер Лестрейд! - миссис Хейс даже поднялась со своего кресла, но так и не отставила на столик чашку с чаем. - Я так волновалась за вас и вашу девочку! Эта ужасная гроза! - лепетала она.
- Спасибо, миссис Хейс, - Лестрейд отвечал вежливо и холодно. Эмили, быстро поздоровавшись с хозяйкой пансиона, унеслась в темный коридор, заранее вытащив у отца из кармана ключи от их номера.
- А это с вами кто? - женщина улыбнулась так сладко, что Лестрейд скривился, будто у него заболели зубы. - Молодой человек...
- Это мистер Скотт, Джим Скотт, миссис Хейс. Джим, это миссис Хейс, - сухо представил их друг другу Лестрейд. - Простите, побегу за Эмили...
И нырнул в спасительную темноту дома. Джим перекинул поводок Сникета через перила веранды и поднял голову.
- Хотите спросить, кто я ему, миссис Хейс? - он задержал взгляд на подведенных яркой помадой губах. - Сын, племянник или кто еще? Проверяете, не опасен ли я для вас? Ведь Грегори такой лакомый кусочек, - Джим облизнулся и закатил глаза.
- Молодой человек, что вы себе...
Джим, сунув руки в карманы и весь вытянувшись в струнку, обошел вокруг миссис Хейс, осматривая ее, как тушу на выделку. Тушка была так, ничего себе: к сорока годам эта миниатюрная женщина явно стала привлекательнее, чем была в молодости.
- Никто. Я ему никто. И вообще меня здесь нет, - Джим улыбался, тщательно выговаривая эти слова, позволяя своему голосу то набирать силу, то откатываться волной по песчаному берегу. - Мис.сис Хейс, - он почти пропел ее имя. - Меня не надо злить. И не надо тянуть руки к тому, что мое. А то можно и обжечься. Вы знаете, эти современные микроволновки такие непредсказуемые. Могут и взорваться. Вот будет обидно?
И, сделав последний круг вокруг испуганной женщины и передернув плечами, Джим спокойно пошел за Лестрейдом и Эмили.
- Тебе не кажется, - Джим прислонился к дверному косяку, наблюдая, как Лестрейд застегивает рубашку. Сегодня он выглядел более отдохнувшим, чем все предыдущие дни, - что было бы удобнее жить у меня, а не здесь? И готовлю я лучше, чем миссис Хейс. И не смотри на меня так, будто я предложил отсосать тебе, - Джим улыбнулся.
- Эмили!
- Эмили сейчас со Сникетом атакуют местную кухню. Мы с ней столкнулись в коридоре. И неужели ты думаешь, что я сделаю ей плохо? Я же обещал ей быть хорошим.
Лестрейд смотрел на него, теребя верхнюю пуговицу на рубашке.
- Ты же мне доверяешь. И сможешь высыпаться. Ведь Эмили рано встает. А ты спишь по утрам, как сурок.
- Какая тебе выгода? - Лестрейд явно сейчас оценивал, насколько опасен Джим Скотт, как сильно этот милый парень съехал с катушек после взрыва, подпортившего его лицо, и в каком чемодане лежит табельный пистолет.
- You take my trouble away, you take my sirens away, you keep my sorrows at bay, take it all, take it all away, take it all, take it all, take it all away*, - напел Джим. А потом он перестал улыбаться.
- Ну, если только так, - Лестрейд развел руками.
«Слишком доверчивый».
- Тогда в магазин за продуктами? А потом перетащим ваши вещи ко мне.
Когда о принятом решении сказали Эмили, возившейся со Сникетом, она только обняла пса за шею, утыкаясь носом ему в шерсть. Джим усмехнулся, когда Лестрейд машинально от избытка чувств положил руку ему на плечо.
- Ходить в магазин скучно, - вздохнула Эмили. Сникет лениво плелся рядом с ней, Лестрейд намотал поводок вокруг руки дочки, чтобы невоспитанный пес ничего не попортил в магазине.
Лестрейд шел чуть впереди, катя перед собой тележку, наполовину наполненную продуктами. Периодически он останавливался перед очередной полкой, потирал переносицу, принимая решение, какой именно продукт выбрать: какой жирности молоко, какого сорта сыр, какого цвета яблоки.
- С папой хоть все не так долго, - снова вздохнула Эмили, поднимая на Джима печальные глаза. Такие же темные, как у отца. - Мама вот вечно встанет у полки и спрашивает: «А что бы нам сегодня купить?».
- Эмили, а ты хочешь?..
Эмили и Джим понимающе переглянулись и вздохнули, когда Лестрейд задал этот вопрос.
- Я хочу фотоаппарат, - старательно выговорила Эмили, шепотом, чтобы папа не услышал. – Ну, чтобы щелк - и он навсегда со мной, - Джим улыбнулся одними губами на эти ее слова. - Чтобы у меня все были с собой.
В голосе Эмили не звенели слезы, но Джим точно знал, что девочка не раз плакала: а какой бы нормальный ребенок не плакал, если бы его родители не только разошлись, но и отправили его в школу-интернат, при этом не обещая навещать часто. Как бы ни хотел Лестрейд видеться с дочкой каждый день, он все равно пропадал бы на работе. А ее матери важнее было хорошо показать себя на новой должности в бостонском офисе, чем утешить дочурку, получившую первую двойку. И все это родители наверняка маскировали под заботу о дочери, которая научилась не показывать лишних эмоций еще во время развода.
- Но фотографии - это тоже скучно. Они не двигаются...
- Ты тоже хочешь научиться делать колдографии? - Эмили сразу оживилась.
- И хочу попасть в Хогвартс, пусть я и маггл, - заговорщически прошептал ей на ухо Джим, словно открывал страшную тайну. Он поймал взгляд Лестрейда в отражении в витрине, улыбнулся ему. - Но пока непонятно, попадешь ли ты в Хогвартс или нет, я покажу тебе одну штуку, которая доступна магглам. Не всем, но самым особенным. Ты к таким относишься.
Эмили кивнула, завороженная и готовая учиться.
- Смотри, вот сейчас эта тетка в уродливой кофте спросит у твоего отца, что он хочет. Он замнется, вспоминая, что там еще значится в его списке полезных продуктов. И ответит, что ему нужна телячья вырезка и еще что-нибудь в этом роде. Она попытается как-то вывести разговор на нас с тобой, он ее эту попытку проигнорит. И она обидится.
- Ты уверен? - Эмили недоверчиво посмотрела на Джима, присевшего рядом с ней на корточки. Сникет послушно разлегся у их ног.
- Сто процентов.
Пять минут Джим и Эмили наблюдали сценку, разыгрываемую Лестрейдом и продавщицей в бакалейном отделе. Женщине было лет сорок, сорок пять, она неплохо выглядела, и на безымянном пальце еще не сошла белая полоска от обручального кольца. А еще у нее хищно горели глаза и перед тем, как инспектор подошел к ней, она быстро оглянулась на свое отражение в хромированной витрине - поправить прическу. На все это обратил внимание Эмили Джим. Эмили сама прочитала по ее губам кокетливое: «Это ваши дети? Такие дружные!». Лестрейд страдальчески скривился и попросил два фунта вырезки. Стук ножа по доске разносился по всему магазину.
- Боже, эти женщины, - пробормотал Лестрейд, возвращаясь к ним. На его лице читалось недовольство и усталость. - Что она на меня как фурия взъелась?
- Откуда ты знал?! - зашептала Эмили, дергая Джима за рукав. Лестрейд решительно направлялся к кассе, и его, похоже, уже ничто не могло заставить задержаться в этом магазине на лишние пять минут. - Эй, инспектор! - Лестрейд обернулся. - Мы за булочками! Нагоним тебя у кассы.
И Джим направился туда, откуда пахло выпечкой и ванилью.
- Смотри, - он притормозил в конце ряда с коробками с кашами. Эмили послушно замерла, словно ожидая чуда. - Видишь тетку? Что про нее думаешь?
Эмили наклонила голову, осматривая женщину за прилавком: сползшие на кончик носа очки, поджатые губы, общий кислый вид.
- На ведьму похожа. И на стоматолога. И на медсестру, которая к нам приходит и говорит, что сладкое есть нельзя.
Словно чтобы подтвердить слова Эмили, продавщица как раз начала отчитывать молодую девушку, попросившую, чтобы ей передали пирожных. Через две минуты девушка отошла от прилавка чуть ли не в слезах. И без пирожных. Эмили проводила ее грустным взглядом. А женщина-ведьма снова взяла в руки журнал.
- А теперь пойду я. И спорим, что я получу все, что угодно? - Джим улыбнулся испуганной Эмили.
- А она тебя не заколдует? Не обидит?
- Нет, она не причинит мне вреда, моя маленькая защитница! - и Джим прижал к груди ладонь. Было странно чувствовать ровное биение собственного сердца, не думать о том, чтобы что-нибудь сделать с Эмили или этой продавщицей или вообще подорвать к чертовой матери этот магазин.
Управлять людьми было просто: желания человеческие никогда не отличались многообразием. А Джим, кажется, знал их все: темные и светлые, большие и маленькие, волшебные и дурнопахнущие.
- Мисс, - он коротко и застенчиво улыбнулся, обращаясь к продавщице, - вы все знаете об этих сладостях. Посоветуйте, что у вас тут самое свежее и вкусное? - и, не дав ей ответить, продолжил: - И мой друг, - он кивнул в сторону Лестрейда, - будет приходить к вам каждый день. Он тот еще сладкоежка. И только ваш совет, - тон его стал совсем уж проникновенным, - спасет его фигуру и сделает вашим постоянным клиентом и поклонником...
Показав Эмили фокус в магазине и посочувствовав Лестрейду, успокоившемуся, когда ему досталось миндальное пирожное, Джим начал объяснять девочке принцип: дай человеку то, что он хочет, и он сделает для тебя все, что тебе нужно. Эмили слушала внимательно, кивала, морщила нос. Лестрейд тем временем разговаривал по телефону, оставив дочку с Джимом сидеть на ступеньках магазина и держать пакеты, в которые так и норовил запустить нос Сникет.
- Наверное, нам с тобой стоит потренироваться, - Джим щурился от солнца, стараясь не думать, как эти сокращения лицевых мышц скажутся на шраме и будущей операции. - Вот что ты хочешь получить от папы?
- Фотоаппарат, - Эмили была предельно серьезна. До смешного. Джим потрепал ее по волосам, невольно задумываясь: а такие же они мягкие у Лестрейда?
- А чего хочет он? Ты же лучше всех его знаешь... Та продавщица хотела почувствовать свою важность и значимость, хотела, чтобы все слушали только ее. Поэтому я дал ей пожалеть меня и самой решить, что мне нужно и твоему отцу…
... Учись, Эмили, учись, тебе это понадобится, когда ты окажешься в своем голубятнике.
Продолжение в комментариях.