[world-of-jim]

С благославления anjusya, выкладываю второй её шедевр замечательный фанфик. Первый шедевр чудесный фик по заявке-кроссовере с «Принцессой и свинопасом» читайте у нас же.

Название: Без названия
Автор:  anjusya
Пейринг: Шерлок Холмс/Джим Мориарти
Рейтинг: R
Жанр: Драма, юмор, романс, ангст — всего по чуть-чуть
Предупреждения:

ну а вдруг спойлер

Есть упоминания насилия и эээ намеки на вероятную смерть персонажей. Фик, ну а кто знает, может оскорбить чувства кого-то из верующих
Размер: Миди
От автора: Автор вполне адекватно себе представляет всю мерзость инквизиционных процессов, всю грязь, кровищу, скотство и кошмар. Но у нас тут своя атмосфера))) Поэтому просьба воспринимать сию писанину просто как романтическую фантазию. Эдакую инквизиционную оперетку
Место – абстрактная центральная Европа, время – абстрактное Средневековье, исторические небрежности, не соответствующая эпохе речь и специфический юмор злонамеренны.
Приношу благодарность покойным Якову Крамеру, Генриху Инститорису и прочим подобным им сукам в рясах за процитированные мною тексты. И ни за что больше.

Мориарти и Шерлок в застенках:
Пробирают до дрожи в коленках
Колдовство и обман,
И тюремный роман
Во вполне легкомысленных сценках.

В Средние века смех не одобрялся, отодвигался, откладывался на будущее. Он считался проявлением бесовского. Смеяться полагалось сатане.
Жак Ле Гофф, Николя Трюон. История тела в средние века

Сцена 1
Persona suspecta
(Подозрительная личность)

Поклон. Подавленный зевок.
- Приветствую вас, брат мой герцог. Какого черта Ваша светлость вызвала меня в такую рань?
- Не богохульствуй и попытайся принести пользу, дорогой братец. Мне нужно, чтобы ты помог найти конкретные улики против одного молодого человека, обвиняемого в колдовстве. Быстро, буквально за неделю. Не хочу, чтобы в это дело вмешивались профессиональные инквизиторы – от них потом не отвяжешься: не успокоятся, пока не пережарят половину населения. Лучше обойтись епископальным судом.
- Ммм, тихо и по-семейному. А с каких пор пытки не помогают узнать… нужную тебе правду?
- Видишь ли, кажется, наш обвиняемый не так прост, как кажется. Ему традиционно демонстрируют орудия истязания, а он смеется в лицо палачу и дерзит следователю. Пытались вздернуть на дыбу – впал в глубокий обморок. На сутки. Неженка.
- Истерика? Безумие? – со смешком. – Одержимость?
- Ты же знаешь, я не верю в деревенские байки, но этот тип ведет себя крайне странно.
- Например? Пока то, что ты о нем рассказываешь, вполне объяснимо. От страха люди могут вести себя крайне неадекватно.
- Например, сочиняет стишки во время допросов. А это, согласись, требует определенной концентрации мысли!
Глаза Шерлока загорелись интересом:
- Процитируешь?
Герцог нашел на столе обрывок бумаги:
- Вот, из протокола:
Еретик Джимми-бой из Лиона
Издевался над божьим законом.
Он на шабаш летал
И с чертями плясал -
Вот такой баловник из Лиона.
Это был его ответ на вопрос дознавателя. Заданный в пыточной камере. Ты не находишь это несколько необычным?
- Интересно, весьма интересно. А как он вообще к тебе попал?
- Весьма глупым образом. На имя епископа был отправлен анонимный донос, мол, приезжий Джим Мориарти, дворянского сословия, ведет подозрительные разговоры, читает книги, задает неудобные вопросы, слишком часто моется и вообще, судя по всему, колдун. – Майкрофт пожал плечами. – Мы не можем не отреагировать на эту чушь.

Сцена 2
Ede, bibe, lude
(Ешь, пей, веселись)

В замке Майкрофта не было застенков. Дело в том, что когда он вступил в права наследства, то места для хранения бочек с вином и копченых окороков катастрофически не хватало. Поэтому бывшую пыточную наскоро переделали под кладовую. И теперь, за неимением лучшего помещения, допрос велся в гастрономическом антураже. Брат Ансельм, присланный епископом для расследования, восседал на бочке с солониной в окружении сосисочных гирлянд. Для бедного служителя господа это было страшным искушением и, увы, время от времени он совершал сразу два греха: чревоугодничал и воровал. Майкрофт был, безусловно, прав, умоляя Шерлока закончить дело побыстрее: еды в кладовой становилось все меньше.
Богомерзкий же колдун вольготно расположился на мешках с соломой в том углу, где сушились травы. Купаясь в аромате розмарина и лаванды, он, кажется, был пока вполне доволен ходом допроса. Во всяком случае, в тот момент, когда Шерлок начал подглядывать из-за полуоткрытой двери, он заливисто хохотал.
- Сколько малых детей съедено при твоем участии? Как они их готовили - жарили или варили? На что пошла головка, ножки, ручки?.. – тоскливо бубнил монах, зарывшись носом в разлохмаченную книгу с инструкциями. Уши его слегка шевелились от усердия.
- Я никогда не ем младенцев, святой отец, они недостаточно питательны. Предпочитаю юных девственниц. Но блюдо это, сами понимаете, довольно редкое, оттого я и исхудал, - обвиняемый скорбно вдохнул и с хрустом откусил от яблока, уворованного из ближайшей корзины.
- Какие мясные кушанья подавались на ведовском шабаше, откуда было взято мясо, кто его принес, какой у него был вид и вкус, было ли оно кисло или сладко?
- Святой отец, какого моего нанимателя мы постоянно говорим с вами о еде? Если вы проголодались, предлагаю потихоньку оприходовать воооон ту копченую куропатку. Это куда приятнее, тем более что в следующий вопрос в вашей замшелой книжонке будет про жир, вытапливаемый из выкопанных на кладбище выкидышей. Фу, пакость.
Обвиняемый брезгливо передернул худыми плечами в тонкой рубашке. «Батист!» – изумился про себя Шерлок. - «Ничего себе условия для дознания».
- Воровство – это большой грех, сын мой, - неуверенно начал монах. – Мы… ммм… не можем покуситься на собственность Его светлости.
В последней фразе явно чувствовался скрытый вопрос.
- Ах, пустяки. Скажем, что за мной явились бесы, чтобы похитить из узилища, но вы их храбро прогнали. Поэтому им, бедняжкам, пришлось удовольствоваться птицей, кольцом кровяной колбасы, десятком яблок и…
- И флягой вина.
- О да, святой отец, я в вас не ошибся! Ну, хлебнем за спасение моей грешной души!..
Через четверть часа из импровизированной темницы уже раздавалось нестройное пение. На куплете про то, что bibit rudis, bibit magnus («пьет и барин, пьет и служка»), Шерлок счел нужным обнаружить свое присутствие.

Сцена 3
Fortis imaginatio generat casum
(Сильное воображение порождает событие)

- Кхе-кхе.
От этого выразительного приветствия бедный монах подавился крылышком, вызвав у гипотетического еретика очередной приступ неконтролируемого хохота. Казалось, тот совершенно не был удивлен такому вторжению.
- Оооу, в рядах моих следователей пополнение. Да еще какое, mon Dieu! Герцог пустил в ход тяжелую кавалерию. Я польщен.
- Оооу, в рядах моих следователей пополнение. Да еще какое, mon Dieu! Герцог
- Не стоит. Я просто наблюдатель. Святой отец, прошу, не стесняйтесь, продолжайте допрос.
Шерлок поплотнее запахнулся в плащ и занял стратегический пост в углу. Как раз между яблоками и копчеными угрями.
Монах вытер лоснящиеся губы рукавом и вновь уткнулся носом в записи:
- Как готовится мазь с помощью которой ты летаешь на шабаш? Откуда берешь ты для этого травы и жир? Используешь ли человеческое сало? Из мертвых или из живых людей?..
Колдун в своем углу от восторга даже начал подпрыгивать. И, бросая на Шерлока насмешливые взгляды, не замедлил с ответом:
- Ну а как же! Записывайте. Пупки некрещеных младенцев, ногти висельников, семя содомитов, паутина, сплетенная в полнолуние, кровь семидесятилетней девственницы, корень мандрагоры, волосок из прически ненаглядного герцога Майкрофта… Растопить на водяной бане, добавить капельку лавандового масла, принимать внутрь после еды. Ну, или вместо.
- Каковым способом воздействует эта мазь?
- Очень просто: принимаешь чайную ложечку этого аппетитного снадобья – и взлетаешь, не забывая попутно призывать дьявола в самых почтительных выражениях.
Из-под копченых угрей раздалось недовольное хмыканье – брат герцога не выдержал:
- И аconitum, именуемый в просторечье борец, тут совершенно ни при чем, не так ли?
Еретик весело сверкнул темными глазами:
- Разумеется, ни при чем, мой дорогой дознаватель. Кому нужно растение, препарат которого вызывает дикие сны наяву!.. Мы уж лучше по-старинке, со слюнями мертвецов. Это как-то… патриархальнее.
Служитель церкви, обливаясь потом от предельного напряжения мысли, продолжал допрос:
- Когда к тебе впервые явился нечистый? Как он был одет и особенно какие у него были ноги?
- Этот ваш учебник для допросов - просто прелесть. Автору можно позавидовать: столько тонкости ума, такие изысканные ловушки для нас, бедных слуг дьявола. – Он ехидно усмехнулся. – Ладно, записывайте особые приметы. Да, смотрите не пропустите чего-нибудь! Господь не прощает лентяев.
Гнусный чернокнижник небрежно развалился на соломе и мечтательно уставился в потолок.
- Итак, я и сатана. Как это было. Пару лет назад, мне стало нестерпимо скучно пинать… ммм… в общем, бездельничать. Мои средства позволяли мне не делать ничего, но это времяпровождение оказалось безумно скучным. Охота, праздники, интриги, разврат, танцы и пьянство до упаду и прочие освященные временем традиции уже не развлекали меня. Меня интересовало устройство мира, законы природы, воздействие веществ на организмы и организмов на вещества. Я находил более занятным изучение частных связей между предметами, а не универсалий. И только потом я, бедняжка, узнал, что это, оказывается, меня искушал дьявол, но было поздно. Греховная страсть к познанию терзала меня…
Монах, видимо, утомившись писать, к большому неудовольствию Шерлока, прервал кающегося грешника:
- А ноги-то, ноги, сын мой!..
- О! Ноги! Конечно, у каждого свои фантазии, тут я не буду осуждать преподобных отцов-доминиканцев. Я лично сперва смотрю на губы - но кому что больше нравится... Да, и чтоб вы успокоились, святой отец – человеческие. – Он скользнул задорным взглядом по фигуре Шерлока. - Длинные. Стройные. В темных шоссах. Насчет хвоста не скажу – пока не видел искусителя сзади.
- Когда же явился тебе сатана, сын мой?
- Вначале это был только голос. Глубокий, чарующий, с едва ощутимым надломом в самой глубине. Он нашептывал мне, что торжествующее царство глупости преодолимо, есть шанс с помощью интеллекта создать вокруг себя хрустальную сферу, в которой наконец-то можно будет спокойно дышать. С помощью наук я защищался от мерзких испарений реальности, тьфу… божьего мира, я имел в виду. А потом я увидел Его – и понял, что дьявол с виду не так уж плох. Я бы даже сказал – привлекателен.
И он подмигнул оторопевшему от такой наглости Шерлоку.
- Вы пишите, святой отец, пишите. Темные локоны, светлые пронзительные глаза, нечеловечески проницательный ум…
Тут Джим внезапно бросился на колени перед герцогским братом.
- О, мой господин! – закричал он с фальшивым восторгом. – Мой черный властелин! Наконец-то ты явился мне! Приказывай, молю тебя!
И он бросился покрывать страстными поцелуями полу его плаща.
- Прекратите паясничать! – взревел Шерлок, моментально оценив замысел подсудимого, но было уже поздно. Полдюжины стражников, стоявшие в коридоре прибежали на крики и остолбенели. Картинка и вправду была премилая: обвиняемый в ереси и колдовстве ползал на коленях перед братом их герцога, цеплялся за его одежду и непрерывно кричал что-то несусветное.
- Святой отец! Теперь-то вы можете увидеть своими глазами того, кому я служу! Никогда еще зло не было так привлекательно! Да-да, теперь я узнаю его – вот он, посланец дьявола на земле… то-то голос мне показался знакомым…
- Может, уже заткнетесь? – зло прошипел Шерлок. - Вы своего добились: свидетелей достаточно, в протоколе описана моя внешность. И хватит слюнявить край моего плаща.
- Потерпите еще пару минут, - извиняющимся шепотом сообщил Мориарти – я хочу дождаться кого-то из более высоких особ, а то стражников и это чудо в рясе слишком легко заткнуть. Давайте так: вы постоите смирно, а я еще немного побьюсь в истерике.
Шерлока от такой наглости перехватило дыхание. Но как только он набрал в легкие воздуха, чтобы сказать все, что думает по этому поводу, Джим бесцеремонно продолжил:
- А будете сопротивляться изъявлениям моего греховного восторга – начну целовать вам руки. Это будет значительно противнее.
И тут же продолжил истошно вопить, стиснув колени своего дознавателя мертвой хваткой:
- О, отец лжи, повелитель преисподней, властелин подземного мира, вершащий зло направо и налево…
- Что же вы несете!.. – закатил глаза Шерлок. - Скудноват запас эпитетов…
- Так подскажите, - Джим хихикнул, - мой темный властелин. Я все-таки проклятый богом колдун, а не трубадур.
- Ну, - криво усмехнулся Шерлок, - назовите меня, к примеру, бледным призраком ада, падшим ангелом, князем тьмы, духом насмешки…
- Однако, у вас и самомнение! Ладно, так и быть, повинуюсь – я все же продал вам душу, – и Джим надрывно заголосил снова.
- Прекратить! – вдруг раздался повелительный голос Майкрофта. – Всем присутствующим выйти, колдуна запереть, брат – за мной.
Голосом герцога впору было резать камень, поэтому толпа – а к этому моменту на вопли подсудимого сбежалась не только стража и челядь, но и знатные гости замка – безмолвно и почтительно расступилась.

Сцена 4
Cave ne cedas
(Берегись, чтобы не упасть)

Майкрофт был в диком, неистовом, убийственном бешенстве. Внешне это не выражалось никак, но Шерлок-то точно знал, что сейчас взгляд его брата может поджигать дрова в камине и провоцировать выкидыши у беременных женщин.
- Итак, - вымолвил, наконец, герцог, морщась, как от зубной боли, – этот проклятый еретик тебя обставил.
- Ну… - Шерлок выглядел слегка смущенным, - не совсем… Ты, милый братец, попался первым. Как ты уже, очевидно, догадался, странностями своего поведения он спровоцировал сначала тебя.
- Ладно, допустим. Но ты тоже мог бы повести себя поумней – а не стоять, как соляной столб, когда этот… - Майкрофт сверкнул глазами, - шутник… так легко обвинил тебя в связях с нечистой силой. Ты хоть понимаешь, что практически стал вторым обвиняемым?
- Не переживай, ты всегда можешь от меня откреститься и спасти свою репутацию. Ты же не сторож брату своему, – язвительная улыбка.
- Ну, так что будем делать? – страдальчески возвел очи к потолку герцог.
- Как что? - саркастическая усмешка. – Сажать меня под замок и звать инквизитора поплоше.
- К сожалению, придется сделать именно так. Иначе все герцогство рано или поздно отлучат от церкви за укрывательство ереси. Мне уже… кхм… намекали.
- Это будет ужасно. Твое истовое благочестие не вынесет такого удара.
Майкрофт тяжело вздохнул.
- Единственное, что могу обещать: от дознания с пристрастием я тебя избавлю. Но придется посидеть в тюремной камере. Попытайся не говорить на допросах глупостей. А я сделаю, что смогу.

Сцена 5
Argumentum baculinum
(Доказательство с помощью насилия)

Инквизитора Майкрофт и правда пригласил неказистого: линялая ряса, близорукий взгляд водянистых голубых глаз, скрюченные пальцы подагрика. Оставалось надеяться на его сговорчивость и отсутствие фантазии.
Однако убогий старец решил даром времени не терять и, подключив к делу несколько доверенных монахов, вести оба дознания одновременно, перегородив пыточную, согласно правилам, пополам. Кретинизм ситуации заключался в том, что допрос герцогского брата и загадочного Мориарти проходил натурально через занавеску, так как на сооружение чего-то посущественней просто не было времени.
Разумеется, дать приличный гобелен на такое дело майкрофтовский мажордом пожадничал, поэтому оба подследственных через дырки и потертости в старой портьере могли подглядывать друг за другом. Этим они, собственно, и развлекались вот уже четверть часа, пока инквизитор, поддерживаемый заботливым палачом, резво хромал к месту допроса.
Первым молчание прервал виновник торжества. Вид у него был несколько обескураженный:
- Ваша све… в смысле – мой темный властелин!
- Что вам нужно? – нелюбезно буркнул Шерлок.
- Хотелось бы узнать, что вы тут делаете.
- Видимо, пришел за вашей душой, - не удержался от сарказма герцогский брат.
- Вас тоже будут допрашивать?
- Вы дьявольски наблюдательны.
- То есть вчерашняя шутка не сработала?
- Вы зря надеялись на то, что Майкрофт так быстро вытащит меня – а значит и вас - из этой истории.
- Ух. У герцога оказалось чересчур много врагов?
- Очевидно.
По ту сторону занавески раздался печальный вздох.
- Я бы конечно мог извиниться, за то, что скомпрометировал Вашу светлость, но не буду. Вот вы же, к примеру, пришли ко мне на допрос, чтобы найти доказательства моей вины?..
- Найти, а не сфальсифицировать! – разозлился Шерлок.
Мориарти хмыкнул:
- В данном процессе такие нюансы не имеют значения. Скоро вы сами в этом убедитесь.
Инквизитор наконец-то преодолел все сто тридцать две ступеньки и присел отдышаться. Его свита - палач с помощником, писец, пара монахов, слуга, нагруженный протоколами и тематической литературой - почтительно ждала, пока старый черт соизволит что-то приказать.
- А наш следователь-то уже не жилец. Что вы скажете? – тихо спросил Джим.
- Проблемы с сердцем. Даю ему не больше года.
- Шесть месяцев. С учетом того труда, который он вложит в наше с вами перевоспитание.
- И подвальная сырость.
- Тогда четыре. Но нам хватит. Во всяком случае, уж мне-то точно, – слабая улыбка.
Служитель трибунала, наконец, пришел в себя, с выводящей из себя аккуратностью разложил на столе письменные принадлежности и внезапно, с места в карьер, визгливо заорал:
- Вероотступники! Признайтесь в грехе колдовства! Раскройте имена своих сообщников в дьявольском распутстве! Расскажите, кто научил вас ворожбе, и кого вы видали шабашах. Тогда вы очистите свои души от смрада грехов и вернетесь в лоно Господне.
Подсудимые удивленно переглянулись.
- У него нервный припадок?
- Да нет, похоже, это такой метод допроса. Так сказать, профессиональный почерк, - хихикнул Джим.
С ледяным презрением глядя на старого грифа, Шерлок процедил:
- Я требую предоставить мне защитника, чтобы процесс не превращался в беззаконное судилище.
Глубоко оскорбленный таким недоверием, святой отец проскрипел:
- Да будет вам известно, молодой человек, что инквизиторы не обязаны соблюдать нормы уголовного права и действуют вне рамок открытого законодательства. И если даже брат Его светлости герцога, изначально привлеченный к процессу, не знает таких азбучных истин, меня не удивляет, что ересь и гнусное колдовство пустили в этой провинции такие глубокие корни.
- О чем вы говорите?
- Чрезвычайно опасный чернокнижник, – он ткнул скрюченным пальцем в Джима, – полторы недели прохлаждается под следствием, дурит голову бедному брату Ансельму, издевается над Святой матерью Церковью, а методы дознания к нему применяются самые мягкие. Я бы даже сказал - никакие!
- Но анализ фактов… - начал было Шерлок.
Инквизитор презрительно фыркнул:
- Тот, кто слишком чтит человеческий разум, принижает величие Господа. Но, хвала Создателю, святая инквизиция наделена чрезвычайными полномочиями, поэтому я ускорю процедуру.
Он кивнул палачу, и тот, насвистывая себе под нос песенку про зеленые рукава, начал разводить в жаровне огонь.
Джима заметно передернуло. На его побледневшем лице вспыхнула такая ярость, что даже Шерлоку стало не по себе. Мориарти выплевывал слова прямо в лицо следователю, уже не заботясь о последствиях:
- Ах, святой отец, разрешите вас поздравить: весьма удачно выбрано место для пыток! Ваша честь предпочитает жареное мясо, приправленное розмарином? Или лучше для начала обложить меня яблоками? Как в вашей корпорации нынче модно жарить еретиков?..
А в это время палач увлекся очарованием незатейливой мелодии и начал тихо напевать:
- За что, за что, моя любовь,
За что меня сгубила ты?..
Герцогский брат тоже не выдержал:
- У вас же в протоколах есть все его признания! Допрос с пристрастием не имеет никакого процессуального смысла.
Инквизитор сухо ответил:
- Не применяя пыток, мы не можем быть уверены, что грешник сознался во всех своих преступных деяниях. К тому же муки очищают душу.
Джим презрительно скривил губы:
- Я же говорил, здесь результат не зависит ни от чего, кроме фантазии трибунала. Ни логики, ни ума, ни изящества.
Из оборудованного для пыток угла доносилось лирическое:
- Я для тебя дышал и жил,
Тебе по капле отдал кровь…
В это время помощник палача уже стягивал с Мориарти рубашку, а сам мастер заплечных дел призывно щелкал раскаленными щипцами.
Старичок-доминиканец лицемерно вздохнул:
- Конечно, святая церковь не одобряет насилия, но нам не остается ничего другого, как передать богомерзкого колдуна в руки светской власти. - Он примирительно махнул палачу. - Прижигай, сын мой. С богом.
- Свою я душу заложил,
Чтоб заслужить твою любовь…
Из-за занавески раздался страшный вопль, переходящий в хрип. А сострадательный инквизитор, обратившись к побелевшему Шерлоку, продолжил:
- А мы с вами, сын мой, побеседуем. Говори и признавайся во имя Господа, сколько малых детей съедено при твоем участии?..

Сцена 6
Maniae infinitae sunt speciec
(Разновидности безумия бесконечны)

Это было как в бреду. Дикий противоестественный сон, приправленный запахом паленого мяса. Судя по озлобленной ругани инквизиторских подчиненных, Джим после первого же прикосновения раскаленного железа упал в обморок. Его отливали водой, но сознание вернулось не сразу и, видимо, не до конца.
А в это время старый стервятник задавал вопросы по тому же учебнику, что и в свое время толстый монах: про сало, выкидыши, туманы и еще какую-то чушь. Шерлок не вслушивался.
Такого захлестывающего с головой безумия герцогский брат не помнил с тех пор, как в порядке эксперимента попробовал редкое восточное снадобье – зеленый мед, вызывающий удивительные видения - пищу для фантазий и замысловатых размышлений.
Теперь же он существовал внутри бесконечного кошмара без малейшей надежды вырваться на волю. Сейчас Шерлок по достоинству оценил слова известного вольнодумца: «Вот каков ад, если он существует. Не огнь, не вилы. Но край, где нет места рассудку».
Изнурительная бессмысленность бытия только усугублялась от того, что он пытался противостоять ей хрупким оружием логики. Ну, как, в самом деле, можно продуктивно спорить с идиотами, для которых средства самоценны настолько, что, увлекаясь процессом, они готовы погубить и извратить саму цель?
Круг в доказательстве. Инфантильная геенна огненная. Все было бы очень забавно, если бы не аромат жаркого из человечины.
Шерлок собрался с духом, заглянул в прореху на занавеске и невольно отшатнулся. Два здоровых подмастерья удерживали Мориарти в сидячем положении. Голова богомерзкого колдуна клонилась на грудь, в бессмысленных глазах плескались тьма и ужас. А на спине… нет, лучше не смотреть.
- Итак, сколько с твоим участием напущено было бурь, морозов, туманов?
Еле слышный шепот:
- Да.
- Много?
- Да.
- Ты вынимал у коров из вымени молоко и превращал его в кровь?
- Да. Как хотите.
- Ты делал мужчин неспособными к брачному сожитию? Лишал ли молодых и старых людей потомства?
- Да.
- Как ты добываешь уродов, которых подкидывают в колыбели вместо настоящих младенцев?
- Уродов? – угол рта подсудимого дернулся в отчаянной попытке усмехнуться. - А зачем их добывать специально, они и так в изобилии, - пробормотал Джим и опять потерял сознание.
В раздражении инквизитор с компанией помощников отправился перекусить, ворча под нос что-то уничижительное про то, что «хлипкий нынче еретик пошел» и «вот, как сейчас помню, работали мы на пару с фра Джованни».
Жуткие следы пытки душевный помощник палача намазал какой-то вонючей мазью, и, прикрыв обрывками рубашки, бросил Мориарти на лавку. Рука грозного противника божьего мира бессильно свесилась на пол.
Испытывая отчего-то жгучий стыд, Шерлок отодвинул дурацкую занавеску, подошел и осторожно взял его кисть, яростно уверяя себя, что хочет просто проверить пульс. Слабый, частый. Хорошо, что вообще есть. Или плохо?
Как можно бороться с ночным кошмаром? Только вовремя проснуться. Что в данной ситуации означает… Да, все-таки плохо.
Что выбрал этот странный человек? Старясь сохранить остатки человеческого достоинства, искал в монстрах что-то смешное. Ирония против насилия? Сказочно бессмысленное оружие.
Он нервно сглотнул. Да, легко отстраненно анализировать, когда ты вне опасности. Ну, ничего, этому шлейфу вины недолго тянуться.
Холодные пальцы с содранными костяшками дрогнули. Тихий шепот:
- Повар ушел?
- Шшш, лежи тихо. Вышел, но скоро вернется.
- Черт, я надеялся без этого обойтись. Поморочить их сказками про шабаш, чтобы оттянуть время. Но этот паскудник – сразу видно, старая гвардия - решил попытать меня просто для профилактики. – С тоской. - Какую бы телегу ему загнать, чтоб он от меня отвязался, а?
- Ты его разозлил.
- Я всех злю, это мое обычное состояние. – С обидой - Но вот ты, к примеру, не стал бы жечь меня каленым железом, чтобы подтвердить свою теорию.
Внезапно на его искусанных губах расцвело подобие бледной улыбки:
- Ой, Шерлок. Я же в обмороке лимерик сочинил.
- О боже, ты ненормальный.
- Нет, ну послушай:
Даже из инфернального Джима
Выбить что-то вполне достижимо.
Вот, примерь сапожок
Ненаглядный дружок -
Это правда прямого отжима.
- Больше похоже на эпитафию.
- Так и есть.

Сцена 7
Malitia supplet aetatem
(Порок дополняет качества возраста)

Ночью в темницу к нему пожаловал Майкрофт. Как всегда безупречно элегантный и благоухающий.
- Ты не принес ничего поесть?
- Тебе велели поститься. Согласись, это лучше, чем пытки. Знал бы ты, чего мне стоило уговорить этого… - герцог презрительно фыркнул, - заменить дознание огнем на епитимью. Ты очень глупо вел себя сегодня на допросе.
- На обоих допросах, - выразительно подчеркнул Шерлок.
- Хочу прояснить для тебя все окончательно. Я, само собой, рад, что на третьем десятке в тебе проснулось сострадание к ближнему. Но сейчас это совершенно неактуально. Да и объект ты выбрал, мягко выражаясь, неподходящий.
- А кто больше подходит? Приглашенный тобой… профессионал?
- Шерлок, при всем твоем уме, ты крайне неопытен в вопросах государственной стратегии. Я и так нахожусь сейчас в двусмысленной ситуации, а тут еще ты делаешь глупость за глупостью. Что ты нес на допросе? Тебя даже не хватило на то, чтобы придерживаться какой-то одной линии!
- Я не прислушивался, к тому, что этот мерзавец лопочет.
- Отлично. Твоя надменность, скорее всего, будет стоить тебе длительного тюремного заключения или даже…
Майкрофт осекся.
Шерлок поднял на него взгляд, полный ледяного презрения:
- Нет никакой разницы, что отвечать в таких случаях, и ты это прекрасно знаешь. Обвинен - значит осужден.
- Конечно, разницы нет, но когда-нибудь я бы смог тебя реабилитировать по материалам протокола. Когда изменится политическая ситуация.
- Это, несомненно, меня утешит. Вернее, то, что от меня на тот момент останется.
- Ты невыносим.
Ядовито:
- С нами, проклятыми богом колдунами, такое часто бывает.
Дверь гневно захлопнулась.

Сцена 8
Res severa est verum gaudium
(Истинное веселье - дело серьезное)

Сначала о голоде не думаешь, терзаясь бесконечными мыслями. Взвешиваешь, анализируешь, сопоставляешь, выдвигаешь гипотезы, отбрасываешь в сторону. Бесполезно.
Потом внутренности начинает жечь изнутри, они словно склеиваются между собой, тянущая боль в животе становится оглушительной. Глупо, глупо, бессмысленно так погибать.
Дальше горячка начинает отплясывать в голове дикие танцы, перед глазами все плывет, мысли начинают наползать одна на другую. Милосердный бред захлестывает горячим потоком, полусны становятся все причудливей. Их углов мерзкой каморки слышатся шепоты и злобное хихиканье, кто-то лихорадочно кричит тебе в ухо, захлебываясь, совершенно неясную сейчас абракадабру.
Мisericordia, mi-se-ri-cor-di-aааааh! Издевательские песнопения на разные голоса.
Что это значит? То есть, понятно, что. Но кому должно быть мило это сердце?
«Пожирал ли ты сердца некрещеных младенцев, толок ли в ступе с перцем и медом, варил ли из них приворотное зелье для шабаша?»
Невкусно, наверное.
«Доставал ли ты освященные гостии? Что с ними делал? Являлся ли к причастию и потреблял ли его как следует?..»
Идиоты составляли этот допросник. Что значит: потреблять гостию по назначению? В смысле – отправлялся ли кусок пресного хлеба в желудок? Или имеется в виду – где он пресуществлялся в тело христово – во рту или уже в пищеводе?
Libera nos a malo.
От зла меня избавил мой сторож. Сырая, промерзшая насквозь камера, истощение и лихорадка – это истинно братский подарок. Дыба, клещи, тиски и прочие орудия членовредительства останутся для тех, кому повезло меньше. А я - счастливчик – отправлюсь на костер целехоньким. Редкое везение.
«Был ли сатана при тебе на допросе или не приходил ли в тюрьму?»
Ага, вот откуда Джим взял эту идею. Казалось бы, лежит на поверхности, но я ни разу не слышал, чтобы кому-то из подсудимых хватало наглости обличать в связях с дьяволом собственного следователя.
Неплохо придумано, стоит признать. Последний шанс вывернуться. Но затея не удалась. Нас всех истолкут с перцем и поджарят на медленном огне.
Безмерная дурнота засасывает снова, ее ядовито-зеленые щупальца обвивают тело, проникают в мозг. Мерзость.
Необходимо превратиться в чистый разум, освободить душу от тирании тела. Богословы, как выяснилось, несут не только чушь: аскеза в качестве инструмента реставрации духовной свободы – это интересная штука.
Кажется, светает. Значит, скоро опять на допрос: ненависть, усталость и раздражение. Единственное желание – оборвать, заткнуть уши, выйти отсюда вон. Но раз это физически невозможно, нужно открыть какую-то дверь внутри себя и убежать так далеко, чтобы эти пустоголовые олухи не смогли его ухватить даже за полу плаща.
Всепроникающая глупость все же погребет его под своей свинцовой тушей.
Взгляд Шерлока хаотично блуждает по стенам камеры, и вдруг его просто подбрасывает: на осклизлых камнях что-то небрежно нацарапано.
Дознавателей из трибунала
Их работа вконец доконала:
Вся-то ряса в крови
Ради божьей любви -
Вот вам участь профессионала.
Смех Шерлока распугал расслабившихся было мокриц. Даже без приписки: «Лети с приветом, вернись с ответом. Целую, Джим» он догадался бы, кто автор гимна скромным труженикам креста и топора.
Это, черт побери, был вызов! Не так уж сложно, наверное, что-нибудь сочинить, если знаешь правила стихосложения. Шерлок сглотнул голодную слюну и глубоко задумался.
Инквизитор из Ноттингемшира
Слыл в поселке большим дебоширом...
Тааак, и что с ним было дальше?.. Или нет, возьмем шире:
Инквизиторы-доминиканцы
Всё мечтали смотаться на танцы...
Ах, к чему эти выдумки. Даже жалкий стишок должен быть основан на реальных фактах. Что-нибудь автобиографическое? Некоторое время Шерлок бормотал себе под нос, подсчитывая на заледеневших пальцах количество слогов, а затем, гремя кандалами, начал скрести щепочкой по грязной стене.
Шерлок Холмс, прогрессивный мыслитель,
Оказался колдун и вредитель.
В общем, герцогский брат
Сам такому не рад,
И ликует его обвинитель.
Вот так-то! Еще не согнав с губ довольную улыбку, он услышал скрип открывающейся двери.

Сцена 9
Fortuna non penis — in manus non tenis
(Удача не хрен — в руках не удержишь)

Он на секунду ослеп от яркого света факелов, но успел понять, что в камеру к нему кого-то привели. Знакомый голос тут же рассеял все сомнения:
- Ах, мой ненаглядный темный властелин! Мы снова вместе!
- Правда, ненадолго, как я полагаю.
- Увы-увы, через час-другой нашей нежной дружбе придет безвременный конец.
Шерлок взбесился:
- Что за дикость! А как же нормальный суд? Уголовно-процессуальный кодекс? Приличия, в конце концов? Да я даже приговора своего не читал!..
- Ооо, тогда я знаю, чем тебя развлечь. Я тут подслушал пару анекдотов, - сверкнул глазами Джим, осторожно устраиваясь на подстилке. – С ума сойти, на нас не пожалели свежей соломы! Откуда такая роскошь, я сейчас расплачусь.
- Так что с приговором? – не отставал Шерлок.
- Ты удивительно придирчив. Как будто гореть на костре в качестве… эээ… московитского шпиона приятней, чем в качестве специалиста по свальному греху. Ну ладно, трепещи! Мы с тобой: состоим в преступном сговоре, являемся, как ты уже успел, наверное, заметить, колдунами и вероотступниками, летаем на Броккен по выходным и всячески там разлагаемся.
Шерлок изумленно приподнял бровь:
- В каком смысле?
- В моральном, разумеется. - Мориарти мечтательно закатил глаза. - Ах, слышал бы ты, что они там напридумывали про культурную программу шабаша!.. Про некоторые извращения я даже не слышал, – он картинно пригорюнился.
- Почувствовал, что жизнь пропала даром?
- Не то слово. А еще мы, цинично противопоставляя себя обществу, воруем молоко из вымени у коров (очевидно, чтобы сбывать его налево), портим скот (тут я не очень понял их туманные намеки) и поганим божий замысел содомским грехом.
Шерлок изумленно присвистнул:
- Редкостное убожество формулировок. Джентльменский набор еретика.
- Конечно, эти кретины просто списали приговор из Бамбергского сборника статей для дознавателей. Хорошо хоть пол не перепутали – там в книжке написано про ведьм, а не про колдунов. Хотя, может, и перепутали, – Джим хихикнул, – я был в отключке и помню все смутно.
Его сокамерник мигом посерьезнел:
- Тебя опять допрашивали?
- Еще бы. Иначе нас бы с тобой не казнили прямо сегодня. Предвосхищая твой вопрос, сразу скажу, что признался во всем, вплоть до того, что это я распял Христа и трахнул деву Марию. Испанский сапожок, это знаешь ли, еще то удовольствие.
- Не знаю, конечно, – с горькой насмешкой ответил Шерлок, - я же привилегированная особа.
- Вот и не высасывай из пальца трагедию. Когда ситуация не имеет выхода, желательно сдохнуть, фигурально выражаясь, отплясывая джигу, а для этого нужно иметь хотя бы немного здоровых конечностей.
- Не буду спорить.
- И правильно. Давай лучше развлекаться. Все равно помирать, а мы ни в чем не виноваты. Разве не жалко? Может, все-таки вызовем дьявола и поцелуем его под хвостом?
Шерлок включился в игру:
- Или потребуем консоме из печени некрещеных младенцев на завтрак?
- Или – что там было про противоестественный разврат? Это принципиально, в конце концов! Давай хоть побогохульствуем, что ли…
- Богохульствовать просто так скучно…
- Тааак, тогда чем бы тебя развеселить… Давно ли ты, светоч книжной мудрости, пел дурацкие песни? По округлившимся глазам вижу, что давно. А я как раз припомнил чудесную сирвенту, сочиненную, кажется, менестрелем Филигоном. Предлагаю разучить и встретить утро новой жизни задорными комическими куплетами!
Через четверть часа из сырой темницы уже раздавалось вполне сносное пение на два голоса, повергавшее стражу в глубокое недоумение:
Мы с друзьями соберемся
У огромного костра.
Это пламя, словно солнце,
Будет греть нас до утра.
Все заботы, все проблемы
Улетают с пеплом ввысь...
Ах, как здорово, что все мы
Здесь сегодня собрались!
В течение дальнейшего диалога в камеру входят служители инквизиции, одевают Джима и Шерлока в санбенито (специальные одежды для осужденных), выводят из тюрьмы на городскую площадь, там представители духовенства зачитывают им приговор. Далее героев возводят на эшафот, привязывают к одному столбу и поджигают под ним дрова со всеми отсюда вытекающими последствиями.
- Что это за гнусная тряпочка с чертиками? Санбенито? А что, Шерлок, в вашей глуши в этом нынче модно гореть?
- Не скандаль, тебе идет.
- Ни фига не идет, оно меня полнит. И на твоем балахоне бесы посимпатичнее.
- Эээ, что такое? Один костер? Майкрофт, на нас что, экономят дрова?
- Позор! Герцог, вы, надеюсь, слышите? До чего довели страну! Уже и сжечь-то по-человечески не умеют! Я отказываюсь гореть на двуспальном костре!
- Джим, ради всего святого, заткнись.
- Сам подумай, это же нелогично! Обвиняют нас в содомии и тащат вдвоем на один костер. Что это за розовые трубадурские слюни? Не ожидал такого от святейшего трибунала. Они, надеюсь, не собираются хоронить нас в одной могиле?
- Не хочу тебя расстраивать, но пепел еретиков выбрасывают в реку. Или на помойку.
- Черт, а я уже привык к мысли про хрустальный гроб… Тааак, Шерлок, я передумал. Хочу лежать с тобой в одной могиле. И белый шиповник! Просто из принципа.
- Перед смертью ты как-то особенно сентиментален. И вообще мне непонятно, почему из трех десятков обвинений, приписываемых нам, ты обиделся именно на содомию? Откуда такая странная избирательность? То есть то, что мы навели мор на коров в соседних деревнях, и у них скисло молоко, не трогает твое бесчувственное сердце?
- Я плохо знаком с технологией скисания молока прямо в вымени у коровы, но зато совершенно точно могу сказать, что в содомии я невиновен. Ну, почти.
- Что значит «почти»??? Джим, ты меня пугаешь!
- Однажды на карнавале нарядился в женское платье, ради шутки. Это считается?.. Ах, Шерлок, ты только посмотри – на площадь въехала свадебная телега. Надеюсь, мы не испортим молодым праздник.
- Ты имел в виду - не усугубим ли?
- Ну, да. Я попытался быть терпимым. Как всегда, не вышло.
- Джим, они даже рады. Смотри, пробиваются в первые ряды, чтобы лучше рассмотреть, как мы будем гореть к вящей славе божьей.
- Ну, тогда я могу умереть спокойно, я доставлю людям эстетическое удовольствие.
Инквизицию в нашем селенье
Одобряет народное мненье:
Раз спадают штаны –
Это всё колдуны.
Как сожжем, будет жизнь – загляденье.
- Браво!.. – палачу. - Ну, не обязательно было так нелюбезно меня пинать. Кстати, вас все равно скоро выгонят со службы за пьянство и мелкое воровство. Как я это узнал?.. Ну, это же очеви… в смысле - я же богомерзкий колдун. Этот вариант вы в состоянии воспринять…
- А вот невеста, кажется, из-за тебя расстроилась. Шерлок, подбодри бедную девушку!
- Не переживайте. Какая разница, как я умру, сейчас или через двадцать лет. Вы тоже можете умереть – хоть от банальной простуды, хоть от родильной горячки. Кстати, около трети всех родильниц страдают этим… Тьфу… Пучком ромашек по лицу… От этой идиотки, которая и имени своего написать не умеет…
- Мда, Ваша светлость, умеете вы вселять в сердца простолюдинов привязанность и трепет. Утешайся хотя бы тем, что поймал букет невесты. Теперь, согласно народным поверьям, тебя ждет счастливая любовь и скорое замужество. Кстати, обрати внимание, нас поджигают.
Дальнейший диалог постепенно тонет в треске поленьев и шуме разгорающегося пламени.
- Чтоооо? Какое к черту замужество? И здесь нас окружают эти убогие предрассудки!..
- Ну, так радуйся, умирая, что своей смертью ты опровергаешь это жалкое суеверие.
- Я преисполнен восторга.
- Я тоже.
- Прощай, Джим.
- Всего доброго, Шерлок. Жаль, не могу тебя расцеловать на прощание.
- И слава богу!
- Нет, люди добрые, вы только послушайте этого спесивого упрямца!.. Единственный человек испытывает к нему искреннюю симпатию – и тому он грубит! Неблагодарный ты засранец, Ваша светлость!
- А за что это я должен быть тебе благодарен? За то, что ты меня довел до аутодафе?
- Конечно! Я украсил твою унылую жизнь! Я привнес в нее риск и … ммм…. романтический огонек.
- Даааа!!! И не поспоришь! Твое счастье, что я привязан к столбу!
- Оу, твое тоже, моя прелесть…

Сцена 10
Par nobile fratrum
(Известная парочка братьев)

Спящего Шерлока грубо трясут за плечо. На его лице все еще блуждает улыбка. Оставьте меня в покое, я уже так удачно умер и больше ничего не чувствовал. Какая жалость. Это было так забавно.
- Куда вы меня тащите, болваны? Опять на допрос?..
Нет, видимо, на семейный совет. Один взгляд на брата – и Шерлок уже все понимает. Майкрофт пытается выглядеть убежденным в своей правоте, хотя бы для проформы, но это ему удается плохо. Изможденное лицо младшенького, его дрожащие от истощения руки и запавшие глаза как-то не способствуют уверенности. Наглядные муки братской совести придают Шерлоку бодрости и, как ни странно, веселят:
- Ну же, Майкрофт, не стесняйся, жги! В смысле – начинай вещать про долг перед отечеством и необходимость принимать трудные решения.
Герцог брезгливо сморщился:
- Где ты нахватался таких плебейских выражений?
- Мой круг знакомств в последнее время был несколько ограничен. А образованный человек повстречался только один – да и того во время нашей непринужденной беседы прижигали каленым железом. Это как-то мешало общению на высокой латыни.
- Очень удачно, что ты сам об этом заговорил. Спешу тебе напомнить, что именно своему любезному интеллектуальному партнеру ты и обязан теперешним положением.
- Я все помню. И тем не менее…
- И, тем не менее, ты знаешь далеко не все. Эта история является частью интриги, направленной на то, чтобы оказать мощное давление на наше герцогство. А заказчиком этой глупейшей затеи стал наш с тобой двоюродный дядя, мечтавший сесть на мое место.
- Этот дурак?
- Кому же еще придет в голову впутывать в семейные дела инквизицию? Только самоубийце или слабоумному. Твой драгоценный колдун – его агент, подсадная утка, донос на себя он, очевидно, сам же и написал.
- Идиоты, кругом одни идиоты.
- Именно, Шерлок. Глупейшая каверза обернулась против всех: инквизиция - дама вульгарная и ломает любые задумки. Мориарти приплел к обвинению тебя, но шутка непростительно затянулась. Теперь, основываясь на его показаниях, можно смело обливать каждого второго жителя герцогства кипящей смолой и поджигать. Начиная, естественно, с тебя.
- Ради дискредитации нас с тобой погубить всю фамилию…
- Ну, не всю, ценой огромных потерь мне удалось вывернуться. Но не спрашивай, о том, чем мне пришлось пожертвовать. Хорошо хоть мамуля этого не видит! - Майкрофт со вздохом возвел очи к потолку.
Шерлок ехидно усмехнулся:
- Надеюсь, тебе хотя бы будет на что меня помянуть.
Лицо Майкрофта стало пепельно-серым.
- Неужели ты думаешь, что если бы у меня был хоть один шанс из тысячи, я бы не попытался тебя вытащить?
- Ну, к примеру, сейчас я стою перед тобой, а стража за дверью. Я могу выбраться в окно и, если повезет, покину провинцию к завтрашнему вечеру.
- Гениальная идея. Через час я, вся наша семья, обитатели замка и случайные свидетели займут твое место, а по герцогству трибунал пройдется огнем и мечом за укрывательство еретиков. Ты готов купить шанс на побег такой ценой?
- Изумительная логика, я же еще и виноват. Но я прошу тебя о последней братской любезности, расскажи хотя бы, в чем меня обвиняют.
- Это не очень интересно, ты будешь разочарован.
Майкрофт вынул из шкатулки свернутый лист пергамента и с выражением зачитал:
- Ты… такой-то такой-то… привлечен к суду святой службы за то, что объявил: величайшая глупость говорить, будто порчу на посевы, скот и людей можно навести усилием мысли либо колдовскими обрядами, кои являют собой всего лишь комедию. Веру в козни врага рода человеческого ты объявил порождением невежества и дикости… ну и прочие остроумные сентенции в твоем стиле…
Несмотря на мягкие увещевания, ты упорно и нераскаянно держался своих заблуждений, оставался непреклонным в упомянутых своих лживых и еретических мнениях.
Призвав имя Господа нашего Иисуса Христа и Его Преславной Матери Приснодевы Марии… бла-бла-бла… объявляем тебя нераскаянным еретиком, чернокнижником, колдуном и участником ведовских шабашей. Посему ты подлежишь всем осуждениям церкви и карам, согласно святым канонам, законам и установлениям. Ты должен быть предан светскому суду, дабы он тебя покарал подобающей казнью - обращением плоти в пепел.
Сие провозглашаем мы, инквизиторы, поименованные ниже… чтоб вам пусто было… - не выдержал герцог.
- Браво, браво! – Шерлок издевательски зааплодировал, но получалось неважно – кандалы мрачно гремели и обесценивали светское изящество жеста. – Какой слог, какая прогрессивная мысль в каждом предложении, какое торжество правосудия. Нашей фамилии будет, чем гордиться…
- Шерлок… - Майкрофт сделал неловкую попытку обнять его, но тот отстранился.
- Осторожнее, Ваша светлость. Испортите свой бархатный камзол.
По лицу герцога прошла едва заметная судорога. Деревянным голосом он проговорил:
- Тебя сейчас переведут в новое помещение. Осмотри его внимательно.
- Ах, неужели там в соломе спрятан напильник? Или кинжал? Чтобы облегчить тебе жизнь?
- Ты ведешь себя хуже, чем этот помешанный Мориарти!.. – в сердцах бросает Майкрофт.
- Что же деееелать, Ваша светлость, - отвечает Шерлок и улыбается самой отвратительной из своих улыбок. – Это стиль поведения братства смертников.

Сцена 11
Luxuriosa res vinum et tumultuosa ebrietas
(От вина распутство и буйное веселье)

Его вталкивают в камеру. По сравнению с предыдущей - это просто царские чертоги, даже крыс не видно. Угрюмый стражник осторожно выглядывает в коридор и свистом подзывает помощника. Буркнув под нос «приказ герцога», они ловко – еще бы, какой опыт! - расклепывают тяжелые шерлоковы кандалы и удаляются. О, какое же это наслаждение – просто растереть запястья….
На что там намекал Майкрофт? Через минуту в куче соломы обнаруживается тяжелая бутыль.
- Предсмертный подарочек от брата? – раздается насмешливая реплика из темного угла.
Шерлок изумленно поднимает глаза на своего бывшего подследственного.
- Между тем я уже минуту жду, когда же ты меня заметишь. Такая низкая скорость реакции говорит о том, что тебе основательно досталось от трибунала.
- На самом деле нет. В сравнении с другими… - его губы саркастично искривились, – слугами Люцифера. Что же твои наниматели не шлют вестей? Или забыли о твоих бесценных услугах?
- Мда, тут я промахнулся, признаюсь. Надеялся, что, потопив тебя, я смогу избежать костра, отделавшись заключением или увесистой епитимьей – но дело слишком далеко зашло. Так что теперь мы оба… - смешок, - погорели.
- Так я и знал. Впрочем, теперь это не имеет значения. Интересно только, зачем мой брат поместил нас в одну камеру в ночь перед казнью. Хотел меня порадовать?
- Скорее позлить, полагаю. Чтобы ты принял смерть, как подобает представителю вашего рода: с гордо задранным подбородком и презрительной усмешкой на устах.
- А бутылка вина должна, очевидно, подпитать мое чувство собственного достоинства?..
- Шерлок, ты что, до утра любоваться на нее собрался? Дай посмотреть. Château Angélus? Неплохо. Хотя я бы предпочел что-нибудь игристое – это было бы более празднично.
- А по какому поводу у нас торжество?
- У нас нынче настоящий триумф морализаторства: по вине твоего брата я попал под подозрение, он, мечтая уморить меня побыстрее, подставил под удар тебя, и в результате плохо всем. Мы умрем, а он навеки заклеймен как старший брат приспешника дьявола. Просчитались все. Не рой другому яму et cetera. Я так рад, что своей смертью подтверждаю очередную банальность.
- Чудесный тост.
Шерлок измучен так, что от одного запаха вина начинает кружиться голова. Первый же глоток буквально валит его с ног. Его сокамернику, кажется, тоже дурно. Они бессильно лежат на куче соломы.
Джим слабо подает голос:
- Тебе не приходило в голову, что Майкрофт мог подмешать что-то в вино, чтобы облегчить твои последние часы перед казнью?
- Это было бы в его стиле. Но я не чувствую посторонних привкусов. Нет опиумной горечи…
- А вот приторный вкус спорыньи вполне можно приглушить. Еще глоток, - с вялой иронией, - мой повелитель?
- Да, пожалуй, стоит, - какая теперь уже разница.
Комната постепенно перестает кружиться. Шерлок ощущает внезапный прилив сил – ровно настолько, чтобы устроиться на импровизированном ложе поудобнее. Теперь он с интересом оглядывает камеру и своего соседа. Тот явно пришел в себя, бледные щеки слегка порозовели, взгляд стал более осмысленным.
- Меня терзает только один вопрос: почему герцог не устроил тебе побег? Ну, или фиктивную смерть, на худой конец.
- Очевидно, потому что кое-кто очень хорошо поработал. Майкрофт скомпрометирован настолько, что сам находится под подозрением святого трибунала. Ну, и интересы государства, как я мог о них забыть, – невеселая усмешка.
Мориарти склонил голову к плечу:
- Тебе обидно? – неожиданно сочувственная интонация.
Пауза.
- Он не сторож брату своему.
- Это заметно, – хихикнул Джим, - выпей еще, милый друг.
Кажется, Шерлок уже сильно пьян. Появилось навязчивое внимание к бессмысленным деталям. Ленивый взгляд скользит по стенам камеры, пересчитывает камни, сбивается, снова пересчитывает, затем внимание обращается к хаотичному узору из соломинок на земляном полу. Они легко складываются в цифры, затем в слова. Шерлок расшифровывает их и тут же забывает.
Непослушные губы с трудом выговаривают:
- А тебе не обидно? С блеском выполнил задание, плоды которого будут пожинать другие, а в награду – пытки и костер.
Джим медлит с ответом.
- Возможно, – осторожно отвечает он, – у меня были особые цели.
Шерлок презрительно фыркает:
- Все еще надеешься, что тебя отсюда вытащат? Помилуют в последний момент?
Джим что-то тихо отвечает, но Шерлок не может разобрать его слов, потому что на мгновение проваливается в омут дурноты.

Сцена 12
Abyssus abyssum invocat
(Бездна взывает к бездне)

Он открывает глаза от того, что Мориарти трясет его за плечо.
- Эй, не отключайся, соберись с силами, Осталось так немного. Глупо было бы все проспать.
Со зрением Шерлока что-то происходит.
- Ты зажег свечу? – спрашивает он, но, еще не закончив произносить эту фразу, понимает, что сболтнул глупость. Откуда ей тут взяться.
Джим тихо смеется и качает головой.
Их камеру заполонили извивающиеся тени. Из углов слышится шелест – не то крыльев, не то шелковых нарядов, стены потеряли свою неумолимую плоскость, их поверхность теперь пузырится, волнуется, трепещет. Шерлок отчетливо видит все это, потому что комната наполнена мягким алым светом. Рубиновые искорки скачут в глазах Мориарти. Красная капля – вина? – сияет на губах, он стремительно ее слизывает.
Алое свечение концентрируется вокруг его сокамерника. Пульсирует, как кровь в висках. Если отбросить все невозможные варианты, то, что останется — каким бы невероятным оно ни казалось — и есть истина. Итак…
- Логично было бы предположить… - Шерлок внезапно давится бессильным хохотом, - что ты и на самом деле исчадие ада?
Будничным тоном:
- Ну, наконец-то. Стоило огромных усилий убедить тебя в возможности существования подобного варианта. А всего-то нужно было тебя подпоить, как оказалось. Хрустально чистое здание логики рухнуло.
- Оно вполне цело. Просто это совершенно новая сфера. А у меня почти не осталось времени на научное исследование.
Джим фыркает:
- Ты, наверное, единственный человек в христианском мире, который отказывался верить в существование нематериальной реальности. Не чувствуешь иронии в ситуации?
- Разумеется, чувствую. Последнюю неделю мне беспрерывно хочется смеяться. Но сейчас не об этом. Что же самое интересное… надо сконцентрироваться… твоя сущность. Ты человек?
- И да, и нет.
- Подробности?
- Очень долго рассказывать.
- Цель?
Мориарти хмурит брови и загробным голосом произносит:
- Твоя бессмертная душа, - и тут же начинает хихикать.
Шерлок тоже не выдерживает. Страшно и смешно одновременно: удивительное ощущение. Они по очереди отхлебывают из бутылки.
- Нет, ну честное слово, - говорит адский посланец, вытирая слезы, - я не шучу.
- И где нужно расписаться?
- У тебя отсталые представления. Я же не ростовщик, мне векселя не нужны.
- А что нужно?
- Шерлок, это все очень умозрительно. Сплошные сантименты. Ты не поймешь.
Ответом было лишь презрительное сопение.
- Ну, хорошо, уговорил.
Джим демонстративно откашлялся и менторским занудным тоном начал:
- Я, как ты уже успел заметить, исчадие ада, - тут он опять не выдержал и игриво подмигнул Шерлоку. - Тьфу, не люблю говорить об этом словами. Но цель моей деятельности в широком смысле - то, что я возвращаю людей самим себе. И не моя вина, что им хочется таких страшных вещей.
- То есть я всю жизнь, оказывается, мечтал сгореть на костре?
- Нет, милый, не совсем так. Но ты всю жизнь мечтал порвать все родственные и социальные связи, остаться в абсолютном одиночестве внутри собственного сознания. Я создал тебе идеальные условия для презрения ко всему сущему – положение неправедно гонимой жертвы.
Шерлок недоверчиво хмыкнул:
- У тебя совершенно удивительные представления о моих желаниях. Ты точно в прошлом не был бродячим менестрелем? Нет? Такая буйная фантазия пропадает…
Но Мориарти и бровью не повел:
- А еще ты всегда хотел проверить себя на прочность, испытывая искреннюю гадливость к своему положению в обществе. То есть ты, конечно, был готов пользоваться всем, что тебе судьба подносила на разукрашенном подносе, но ее дары были тебе крайне подозрительны. В каждой золотой побрякушке тебе мерещился острый крючок. И это, конечно, правильно, но у тебя никогда не хватало духу самостоятельно создать условия для духовной инициации.
Шерлок молчал.
- Но тут возникаю такой расчудесный я и разношу всю твою жизнь по камешку. Вуаля – и у тебя больше нет ничего, кроме самого себя. И теперь Шерлок может самозабвенно обожать Шерлока, не отвлекаясь на подробности существования.
Через минуту Джим заговорил снова. Теперь в его голосе чувствовался задорный кураж священника, читающего удачную проповедь онемевшей от восторга пастве:
- В чрезмерности греха таится исступленное счастье. Поэтому я, только я, дарю людям подлинное беспримесное наслаждение, а этот ваш убогий кордебалет в рясах нервно теребит четки в сторонке. Разврат? Пожалуйста! Чревоугодие и пьянство? Сколько угодно! Наслаждение чужими страданиями? Легко! Честолюбие? Да без проблем!
Он едко улыбнулся и заглянул упорно молчавшему Шерлоку в глаза:
- Гордыня и нарциссизм? Вам стоит только пожелать…
Аккуратно подбирая слова тот, наконец, заговорил:
- Но раз ты такой благодетель рода человеческого, почему ты потворствуешь только деструктивным желаниям?
Брови Мориарти изумленно приподнялись:
- А разве бывают другие? Повторюсь, вы сами заказываете именно эти блюда. И ваши грехи, жадно чавкая, пожирают хозяев со всеми потрохами: материальными и эфирными.
Шерлок бросает с неожиданной злостью:
- Тебя действительно забавляет, что твои жертвы в результате остаются на пепелище?
Джим печально улыбнулся:
- Не всегда. Талантливые, я бы даже сказал, боговдохновенные грешники – мои лучшие друзья. Если жертва мне особенно… интересна, я буду с ней до конца. – Пауза. - Я буду и рядом с тобой, Шерлок.
- Хм, мысленно?
- Нет, так же близко, как и сейчас.
Щеку опаляет его дыхание. У Шерлока кружится голова: от истощения, от вина, от рвущегося из самого нутра животного страха. Рот полон горькой слюны, но сглотнуть невозможно.
- Не хочешь провести генеральную репетицию аутодафе, мой сладкий?
Внезапно охрипшим голосом:
- Твоя нежность пахнет паленым мясом.
Жалостливый смешок:
- Ну, а как же, бедный ягненочек…
Какие еще нужны доказательства, что это не приступ безумия, не чудовищная шутка? У обычного человека губы не должны по вкусу напоминать кровь, разбавленную вином, и не может быть такого чудовищно гибкого языка. И вряд ли кто-то кроме этого инфернального создания смог бы страстно целоваться и мерзко хихикать одновременно. Одновременно.
Шепоток над ухом:
- … я превентивно сожгу тебя изнутри.
Измученное тело сотрясает крупная дрожь, руки заледенели. Шерлоку сейчас почему-то очень важно не потерять сознание, стоически перетерпеть каждую секунду этого невыразимого бреда, с честью принять вызов.
Страх – это стимул для познания.
Я должен все запомнить. Эта фраза всплывает из небытия так резко, что он открывает глаза. Как раз, когда пылающий язык скользит вдоль живота – так вскрывают трупы, аккуратный разрез от грудины до паха, а потом еще один, дугообразный, прямо под ключицами. Получается буква Т. Удобно отогнуть кожу и исследовать внутренние органы.
Даже в темноте он чувствует улыбку Мориарти, который начинает медленно выцеловывать линию от левого плеча к правому.
Тошнотворная муть накатывает волнами, унося с собой остатки разума. Темная дурнота и вожделение. И вожделение. И вожделение…
Я должен все запомнить.

Сцена 13
Ignis sanat
(Огонь излечивает)

Он просыпается на рассвете, дрожа от холода. Одежда, волосы, солома под ним – все влажное от утреннего тумана. Больно шевельнуть даже пальцем, в голове ощущается звенящая пустота. Рвотные позывы выворачивают наизнанку абсолютно пустой желудок.
В камере никого нет: только Шерлок и запах гнили. Кажется, и правда спорынья. Проклятые видения. Отняли последние силы. Только не думать об этих диких снах. А ведь надо еще достойно дойти до места казни.
Кажется, на эту мысленную реплику реагирует стража. Его обряжают в идиотскую рубаху, расписанную языками пламени, проверяют на прочность кандалы. Разве вчера их не расклепывали? Впрочем, это уже не важно.
Они медленно идут во внутренний двор замка, там уже столпились христолюбивые сограждане. Надо же, встали в такую рань! И чего им не спится? Стража оттесняет особенно ретивых, но несколько комьев грязи все же достигают своей цели. Не больно, но пахнет отвратительно. Мда, никто и не утверждал, что быть еретиком – это сплошное удовольствие.
Ну, давайте уже скорее, я так устал от ваших глупостей.
Все это время толстый монах – тот самый, что воровал сосиски из кладовой – бубнит приговор. Какая-то чушь про прокисшее молоко и половое бессилие.
О, дров не пожалели, костер сложили довольно высокий. Все же положение в обществе что-нибудь да значит.
Иссиня-бледный герцог старательно отводит глаза. Его даже жаль.
Довольно буднично довели по лесенке до верха поленницы, прикрутили, столб плохо обструган, веревки врезаются в тело. Потерпи немного, Шерлок, скоро станет не до этого. Дрова политы прогорклым маслом, чувствуешь себя пирожком с требухой на жаровне у рыночной торговки. Фу, как унизительно.
Казнь, как он и предполагал, довольно скучна. Поскорей бы потерять сознание.
Под барабанную дробь палач поджигает поленницу. Вонючее масло шипит и загорается, пока только тепло, но едкий дым уже ест глаза.
Как же все это убого.
Искорки добираются до подола рубахи, ай, колко. Одежда начинает тлеть, дыма все больше, ничего не видно, мерзость, жарко, нечем дышать, дышать, черт побери…
И тут знакомый голос шепчет прямо в ухо:
- Соскучился, моя прелесть?
Боль исчезает, и вместе с ней всё вокруг.
Шерлок улыбается.

Занавес