Автор: AlonaStray
Пейринг: Джим/Джон
Жанр: пре-слэш, романс
Рейтинг: PG-13
Размер: драбл
Дисклеймер: все Моффату, Гэттису и сэру Артуру).
Саммари: Самое долгое лето в жизни Джона.
Чтобы лучше понять, читать после Пряткиworld-of-jim.diary.ru/p177158006.htm и Забытые вещиworld-of-jim.diary.ru/p177158142.htm
читаем
Жарко.
Джон утирает липкую влагу со лба и смотрит в серый потолок.
Он много чего может рассказать о жаре. О том, как она может убить, высушить, отбелить твои кости и превратить все вокруг в дрожащее маревное желе.
О том, что иногда она бывает ласковой, обычно с утра, а вот к вечеру ты можешь упасть на иссеченную ею желтую землю уже мертвецом.
О том, как шелестят выдубленные ею степные травы и поскрипывают скрюченные приземистые кустарники.
В Лондоне невероятно жарко, словно весь мир сошел с ума и выбрал его улицы центром безумной погодной свистопляски. Но Джон допускает, что тут что-то не так. Он слишком не любит себе врать, чтобы не видеть, что задыхается от зноя и когда светит солнце, и когда идет дождь и дует ледяной ветер.
Жара его достала. Когда же закончится это лето?
Мысли Джона лениво порхают вокруг, они в последнее время не любят быть слишком активными.
Он перестал смотреться в зеркало, потому что его глаза совсем побледнели и в них тоже поселился зной, а на лице прибавилось сухих морщинок.
Джон не хочет вспоминать, когда все это началось, но все равно делает это, каждый день и каждую ночь.
«Мой друг… Шерлок Холмс - мертв», - говорит он своему психотерапевту, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. Но даже ей он не может рассказать о том, другом человеке. От него только и осталось, что заключительная mms в телефоне. В ней настоящая улыбка и короткое: «Прощай, Джон. Я буду скучать». В глазах Джима полыхает безумный летний зной, и он пугает Джона до чертиков. Потому что это горит сам Джим.
Джон раз за разом пересматривает короткую запись и понимает… что? Что хотел бы принести ему цветов на могилу? Он знает, Джим любит хризантемы, за то, что «они колючие, красные и похожи на звезды». Вот только нет никакой могилы, как и самого Джима. Оба человека, заставлявших его жить, исчезли, запустили атомную реакцию и самоуничтожились, оставив вокруг него и в нем - пустыню. Пустыню, в которой ничего нет, потому что никто не любит пустоту.
Джон пытается с этим жить, пытается работать и заводить человеческие отношения. Он не уверен, что получается, но ему плевать. Вокруг слишком жарко, чтобы размышлять на подобные темы.
Но однажды он ощущает шеей, спиной легкий ветерок, треплющий выгоревшие в белое волосы, и оборачивается. В тот же миг все сожаления и страхи осыпаются шелухой и Джон осторожно спешит навстречу. Он ничего не говорит, просто притягивает Джима к себе. Тот утыкается лбом в его плечо и выдыхает сквозь зубы. Темные волосы непривычно растрепаны и пахнут все так же сладко и горько.
Джону не нужно спрашивать, требовать или злиться. Он точно знает, где один – там и второй, поэтому сезоны сменяются, и туманная лондонская осень наконец приносит облегчение его ожогам.
Самое долгое лето его жизни наконец закончилось.
Джон утирает липкую влагу со лба и смотрит в серый потолок.
Он много чего может рассказать о жаре. О том, как она может убить, высушить, отбелить твои кости и превратить все вокруг в дрожащее маревное желе.
О том, что иногда она бывает ласковой, обычно с утра, а вот к вечеру ты можешь упасть на иссеченную ею желтую землю уже мертвецом.
О том, как шелестят выдубленные ею степные травы и поскрипывают скрюченные приземистые кустарники.
В Лондоне невероятно жарко, словно весь мир сошел с ума и выбрал его улицы центром безумной погодной свистопляски. Но Джон допускает, что тут что-то не так. Он слишком не любит себе врать, чтобы не видеть, что задыхается от зноя и когда светит солнце, и когда идет дождь и дует ледяной ветер.
Жара его достала. Когда же закончится это лето?
Мысли Джона лениво порхают вокруг, они в последнее время не любят быть слишком активными.
Он перестал смотреться в зеркало, потому что его глаза совсем побледнели и в них тоже поселился зной, а на лице прибавилось сухих морщинок.
Джон не хочет вспоминать, когда все это началось, но все равно делает это, каждый день и каждую ночь.
«Мой друг… Шерлок Холмс - мертв», - говорит он своему психотерапевту, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. Но даже ей он не может рассказать о том, другом человеке. От него только и осталось, что заключительная mms в телефоне. В ней настоящая улыбка и короткое: «Прощай, Джон. Я буду скучать». В глазах Джима полыхает безумный летний зной, и он пугает Джона до чертиков. Потому что это горит сам Джим.
Джон раз за разом пересматривает короткую запись и понимает… что? Что хотел бы принести ему цветов на могилу? Он знает, Джим любит хризантемы, за то, что «они колючие, красные и похожи на звезды». Вот только нет никакой могилы, как и самого Джима. Оба человека, заставлявших его жить, исчезли, запустили атомную реакцию и самоуничтожились, оставив вокруг него и в нем - пустыню. Пустыню, в которой ничего нет, потому что никто не любит пустоту.
Джон пытается с этим жить, пытается работать и заводить человеческие отношения. Он не уверен, что получается, но ему плевать. Вокруг слишком жарко, чтобы размышлять на подобные темы.
Но однажды он ощущает шеей, спиной легкий ветерок, треплющий выгоревшие в белое волосы, и оборачивается. В тот же миг все сожаления и страхи осыпаются шелухой и Джон осторожно спешит навстречу. Он ничего не говорит, просто притягивает Джима к себе. Тот утыкается лбом в его плечо и выдыхает сквозь зубы. Темные волосы непривычно растрепаны и пахнут все так же сладко и горько.
Джону не нужно спрашивать, требовать или злиться. Он точно знает, где один – там и второй, поэтому сезоны сменяются, и туманная лондонская осень наконец приносит облегчение его ожогам.
Самое долгое лето его жизни наконец закончилось.