Первая породия на блин

[world-of-jim]

Название: Лис
Автор: Катрина Эмпатия
Бета: нету
Персонажи: Джим Мориарти
Жанр: агнст
Рейтинг: PG
Размер: мини.
Дисклеймер: не мое, а жаль(
Саммари: Каким я вижу покойного Джима Мориарти. Мораль этого фика неожиданная — любите своих детей.Фик на самом деле выкладывается по настоянию одного человека. Мне же он уже кажется фигней. Если так оно и окажется... Удалите пожалуйста, не тратьте время людей.

Лис. Мелкий зверь из семейства псовых, воспетый в байках как самое коварное существо в Английском лесе. Вечный враг фермеров, дрожащих за своих кур, желанный трофей аристократов на охоте. Но помимо передушенных кур — эти звери были опасны еще кое-чем — бешенством. Бешенство лисиц — беда для всех, не теряя своей хитрости, они медленно сходят с ума и разносят заразу на многие мили от родных мест. Именно с бешеным лисом ассоциировал себя Джим Мориарти всю жизнь. Ожидая Шерлока на крыше, он невольно задумался, мог ли он быть другим. Не из сожаления о своих «шалостях», а больше из любопытства. Его любимая песня еще не дошла до припева, когда злодей консультант сделал вывод — нет.
Он родился в семье финансового инспектора Эдгара Брауна и учительницы элитной гимназии Молли Браун, в девичестве Грей. Джеймс Эдгар Браун был вторым ребенком в семье, у него была старшая сестра Эни. Хотя по факту — он должен был быть третьим. Первый сын четы Браун так и не родился, у Молли случился выкидыш. И вряд ли на свет появился бы и он, если бы его «любимая» сестричка не родилась слабой и хилой. В четыре года у нее резко снизилось число эритроцитов в крови, и врачи забеспокоились, не начало ли это рака крови. Родители не подходили на роль возможного донора, и поэтому в спешке был зачат и рожден еще один ребенок. Мальчик. Он был бы идеальным донором для сестры, если бы бог не спас ее от этой страшной болезни. Или, может, врачи просто надеялись сделать деньги, найдя для несчастной чудо-лекарство за вознаграждение? Так или иначе, эта история навсегда сблизила родителей с их дочерью и отделила от сына. Дочь воспитывалась совершено не в стиле старой доброй Англии, а сын рос по принципу: «пожалеешь розги, испортишь ребенка». А сама природа поделила брата и сестру. Девочка была копией родителей — росла высокой, светловолосой и сероглазой красавицей, правда, с хрупким здоровьем бабочки. А мальчик был темноволосым и кареглазым, невысоким и нескладным, но с крепким здоровьем. Можно было бы подумать, что Молли посмела изменить мужу в столь роковой для их семьи момент, но нет. Просто в мальчике ожило наследие её матери, итальянки Амелии Грей, в девичестве Мориарти. И она лишь увеличила пропасть между ним и его родителями и сестрой, но в отличие от них — она обожала своего внука, так похожего на нее. Когда ему исполнилось четыре года, она на все лето забрала его к себе. Возможно, если бы в ее городе была какая-нибудь элитная школа, мальчик вырос бы с ней, но судьба не подарила им такой подарок. Поэтому каждого лета младший Браун начинал ждать с первого сентября. Амелия никогда и ничего не скрывала от внука и поощряла все его интересы. С шести лет Джеймс знал, что его бабушка была убежденной фашисткой и ни за что бы, не вышла замуж за британского летчика, если бы на кону не стояла жизнь её отца. Заметив, что у мальчика проснулся интерес к истории, особенно к войнам, вместо сказок она читала и рассказывала ему обо всех значимых войнах, полководцах в истории человечества. Уже в семь лет он знал о Второй мировой больше, чем старшеклассник, понимал все промахи союзников, американцев, японцев, фашистов и русских. А про себя Джеймс думал, что если бы войсками немцев командовала бы Амелия — возможно история пошла бы по другому пути. Когда он озвучил свою мысль ей, женщина рассмеялась в ответ: «Мой маленький Джим, в истории была только одна полководец женщина Жанна Д’Арк. И как ты сам знаешь, она плохо кончила». Только она называла его ласково Джимом. И только ее он считал по-настоящему родным человеком. И ему удалось найти способ, как показать ей это. Вернувшись осенью в родительский дом, восьмилетний Джеймс Браун объявил, что отныне его имя Джим Мориарти.
Но он был отделен не только от своих самых близких родственников. Ровесники, которые были заняты драками, футболом и прочими мальчишескими радостями, не понимали его. Не понимали, как можно интересоваться историей, когда она такая скучная, химией, которую вообще невозможно понять, как можно без усилий решать задачки по математике, которые не давались парням из средней школы. Этого всего они не понимали. Особенно им казалось диким то, что Джим не любил спорт не из-за сильной нагрузки, что еще как-то можно объяснить, а из-за того, что неизбежно испачкается одежда. Но будущему злобному гению и не нужно было их понимание. Он хотел лишь, чтобы они его уважали и не трогали. До одиннадцати лет он был им просто безразличен, пока не зазвучали первые звоночки дивного времени, которое зовется переходный возраст. Вернувшись от бабушки, Джим вдруг обнаружил, что его одноклассники совсем отупели. Спорт теперь их волновал все больше, им не терпелось вырасти, обрасти мышцами как у Шварценеггера, в то время как он, посчитал, что будет полезнее обогнать по уму Эйнштейна. И именно тогда появился тот мелкий паразит, что заразил лиса бешенством. Карл Пауэрс. Еще год назад он был тихоней с экземой, но победив на каких-то соревнованиях по плаванью, резко стал заводилой, альфой. А для того, чтобы закрепиться в этом гордом статусе, ему нужен был тот, кто станет омегой. И выбрав на эту роль Джима, он подписал себе смертный приговор. Как-то в погожий мартовский день будущий злодей консультант задержался в школьной библиотеке. Он с интересом читал о нервной системе человека, делая записи в своей тетради, когда вдруг у него отняли книгу:
— Браун, тебе не надоело пыль глотать?
— Не твое дело, Пауэрс. — подняв на обидчика глаза, ответил Джим. — И сколько раз повторять, я Мориарти.
— А что же в журнале написано Браун? — язвительно поинтересовался мальчишка. — Или ты успел выскочить замуж и сменить фамилию.
Двое друзей Карла угодливо заржали над этой тупой остротой. От этого смеха, похожего на кудахтанье внутри Джима все задрожало от злости. Опускаться до их уровня, он не собирался, взяв тетрадь, мальчик пошел к выходу, когда один из «нападавших» отнял его любимую тетрадь:
— Ей Карл, держи. Здесь наверно его стишки возлюбленному.
И кинул тетрадь главарю. Догадавшись, что его ждет банальная игра в собачку, Джим просто подождал, пока Карл начнет водить его тетрадью перед лицом, и толкнул ногой стул. Тот рухнул на ногу его обидчика, Карл запрыгал от боли, уронив тетрадь. Спокойно подобрав ее, он убрал ее в свою сумку:
— Книгу положите на третью полку С. Чао, мальчики.
— Куда это ты собрался, Браун?! — тот, что отнял его тетрадь, схватил его за ремень сумки. — Думаешь за наглость, не получишь?
— М-м-м.. если моя наглость виновата в том, что у нашего прославленного пловца нарушены рефлексы и вестибулярный аппарат, то тогда да — получу.
— Да отпусти ты его, — прошипел сквозь зубы, Карл, кинув книгу на стол. — Не будем руки марать. У него от недостатка свежего воздуха все мозги прогнили. Учись-учись, Браунчик.
Смеясь, троица пошла прочь из библиотеки, когда услышали крик, пожалуй, слишком громкий и мощный для мальчика, у которого еще не начал ломаться голос:
— Я МОРИАРТИ, ПАУЭРС!
Парни вздрогнули, Карл тихо пробормотал:
— Точно чокнулся. Пошли отсюда!
И сбежали прочь из библиотеки, но все же он успел услышать: «Помял мне новый кроссовок, гад!»
Тяжело дыша от злости, Джим подошел к столу, чтобы положить книгу на место. «Ну подожди, Пауэрс. Ты пожалеешь, что связался со мной. Расплатишься за каждую твою тупую шутку и хорошенько помучаешься. И пострадают не только твои любимые кроссовки». А книга была раскрыта на главе: «Причины паралича нервной системы человека». Скользнув взглядом по строчкам, Джим вдруг улыбнулся, прошептав какое-то латинское слово.
Месяц спустя, пряча в своей комнате кроссовки, которые ему совершенно не подходили по размеру, с синими полосами, Джим задумался — почему так много преступлений оказывается раскрыто. Почему преступники не могут действовать изящнее. Зачем пытаться пристрелить кого-то или зарезать, когда можно купить рыбные консервы, проткнуть банку, спрятать ее за котлом и спустя две недели взять немного протухшего масла с бактериями ботулина, и капнуть в лекарство обидчика?
Конечно, он не хотел смерти Карла Пауэрса. Так, сделать слабаком, лишить возможности заниматься спортом. Не его же вина, что в бассейне не оказалось нормального врача? Умом Джим понимал, что зря хранит эти кроссовки теперь, но от осознания, что теперь эти «чумовые» кроссовки его, губы сами собой растягивались в довольной улыбке. Но от улик — той самой банки, предметных стеклышек с образцами необходимо было избавиться. Удача в этом деле была на стороне Джима: во-первых у него был отличный микроскоп и почти новый (в тринадцать лет на Эни снизошло озарение, что она будет врачом и обязательно найдет вакцину от Рака и разумеется на рождество она получила микроскоп, но к весне он был отправлен на чердак), во-вторых он получил от бабушки книгу о бактериях, в-третьих яд, который выделяли эти бактерии, было трудно обнаружить, в-четвертых у лондонской полиции и без смерти мальчика хватало проблем: в городе были студенческие «восстания» на почве расизма. Но вдруг попадется какой-нибудь рьяный борец за справедливость и докопается до того, что Карл и его одноклассник не ладили. И что этот одноклассник уже не понаслышке знаком с курсом органической химии? Стеклышки, банка были без колебаний выкинуты в пруд рядом с домом, а микроскоп был тщательно обработан спиртом, а последний сувенир от Карла был спрятан под половицу у шкафа. Спрятав все, он и забыл об этой истории, вот только мысли о том, почему люди не могут распланировать свое нарушение закона, его больше не покидали.
Что изменилось в жизни Джима к семнадцати годам? Самым фатальным изменением, сравнимым с апокалипсисом стала смерть бабушки. Ее не стало наследующий день после его пятнадцатилетия, Амелия до последнего любила своего внука и не желала портить ему праздник. А родители, которые построили планы на ее наследство, чтобы купить Эни хорошую квартиру, были шокированы, узнав, что все свое имущество и все свои немалые сбережения, Амелия оставила внуку. Он стал хитрее и расчетливее. Свой талант тактика он развивал, стремясь к совершенству. Благодаря его тренировкам на вечерниках его одноклассников и более старших знакомых всегда появлялись запретные плоды в виде выпивки и кое-чего покруче. В секс-символа с атлетическим сложением Джим не обратился, но, тем не менее, одноклассницы таяли от пронзительных карих глаз, куда больше чем от крепких мышц пловцов. Обязательный для поступления в университет A-level* он сдал не в восемнадцать лет, а в шестнадцать. В остальном его окончание обязательного среднего образования не чем отличалась от остальных, если бы не тот факт, что двое его самых «любимых» учителей не увидели свой юбилейный выпуск. Нет, они не умерли. А вылетели с работы. Один из-за «неправильного» поведения с ученицей. А другая — за любовь к «Chanel No. 5» в подарок от благодарных родителей на день рождения. Уточнять, что эти вопиющие факты стали известны благодаря «сознательному» гражданину, не нужно. И почти все одноклассники на выпускном были уверены, что довольная улыбка гуляет по лицу Джима из-за блестящего аттестата. Правду знала лишь «несчастная жертва» учителя и сын «благодарных» родителей. Но они не за что не выдали бы своего «консультанта».
Еще краткосрочным изменением был неподдельный интерес отца. Правда, он был вызван скорее долгом, чем искренней заботой. И интересовало Эдгара только одно — куда его сын хочет идти учиться. Он надеялся, что сын поступит в Оксфорд на юриста, но в планы Джима это не входило. Он поступил в Манчестерский университет с целью изучать актерское искусство, чем очень огорчил отца и окончательно отдалился от семьи.
Когда наступило его восемнадцатое лето, он окончательно определился с выбором «стороны». Окончив первый курс, Джим приехал к родителям и «неожиданно» узнал, что его не ждали. И более того, он уже достаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. А на последовавший вопрос: «А Эни в свои двадцать два недостаточно взрослая, что бы жить самостоятельно?», родители почти что хором ответили: «У нее сложная жизненная ситуация». Что же произошло с его сестренкой? Во-первых, эта дура вылетела из Университета, а во-вторых её бросил «жених», который как, оказалось, был все это время помолвлен с её лучшей подругой. И в этот самый момент Джим Мориарти понял, что его достал тот факт, что пока его сестра будет закутана в вату, он будет младшим птенцом, которого не стоит выкармливать. Как же ему захотелось достать пистолет и перестрелять их всех. Но этот идиотский план он отмел сразу, как и последующий план их отравить. Любой недотепа полицейский поймет, что виновен в этом он. Ведь все соседи знали, что Джим в семье белая ворона. Минус маленьких городов провинциального королевства Суссекс. Но все же удача снова встала на сторону Джима. Покопавшись в кабинете отца, Мориарти нашел идеального кандидата для мести — Эрика Морана.
Он скрыл от властей приличную часть своих доходов, и дело попахивало судом. А идейный Эдгар Браун не воспользовался шансом поправить дела семьи, которые были в упадке, а решил довести дело до суда. На сбор всей бюрократической мишуры для доказательств у отца должно было уйти еще 5 месяцев. План созрел за месяц, а оставшиеся четыре ушли на то, чтобы втереться в доверие Эрика, через интернет. Личные встречи ускорили бы дело, но Мориарти отмел их сразу. Если этот идиот не будет следовать его плану и проколется, то тогда сядет и он, как организатор. Но в университете его научили убеждать, даже через переписку. Этот план был куда рискованнее, чем с Карлом Пауэрсом. Нужен был подельник, от которого зависела главная часть «дела». Но это была головная боль Эрика. Джиму же нужен был тот, от кого будет зависеть его жизнь. Найти его было не сложно — Стюарт. Однокурсник, который был в него влюблен без памяти. Любовь — мощный рычаг контроля, если правильно его настроить. Рассказать душещипательную историю об отце-мучителе, который бил его с детских лет в отместку за то, что он плод греха. О матери, которой было плевать на него на второй день после его рождения. О сестре, идиотке и стерве, которая боролась со своими комплексами путем унижения собственного маленького брата. И вот, Стюарт готов помочь ему чем угодно. Сдерживая «слезы», Джим выдал ему инструкцию: двадцать четвертого декабря в 12:10 быть на шестой миле шоссе №14. Тот даже не стал спрашивать зачем, а клятвенно пообещал защитить его.
Что же придумал Джим Мориарти? План был сложен и до смешного прост — автокатастрофа. В которой должна была погибнуть вся семья. Само собой сам он умирать не собирался, но и не поехать с родителями на ужин к тетке он не мог. Это было бы подозрительно. Несколько недель он все просчитывал с геометрической точностью, пока не разработал идеальную схему своего спасения. Итак, двадцать четвертого декабря 1996 года семья Браунов отправилась в гости к сестре главы семейства Анабель. Это должна была быть замечательная семейная поездка, если бы по роковой случайности в этот же день на том же шоссе попал в аварию бензовоз и разлил драгоценное черное золото. Автомобиль занесло на скользкой дороге, вынесло на обочину. Машина упала на бок, замуровав водителя и пассажира сидящего за ним. От лобового столкновения и мать семейства потеряла сознание. Шансы у находящегося в сознании парня были тоже не велики, если бы по истине счастливой случайности мимо не проезжал лыжник. Он успел вытащить парня и уже хотел позаботиться об остальных, когда прогремел взрыв. Глядя на языки пламени, жадно пожирающие автомобиль. Джим не чувствовал ничего, кроме дикого удовольствия от осознания того, что как и семь лет назад никто никогда не заподозрит его. А безумный смех возлюбленного, Стюарт списал на шок и потрясение.
Прошло четырнадцать лет. За это время имя Джим Мориарти стало нарицательным, гений приступного мира, злодей-консультант, как окрестил его Шерлок Холмс, первый по-настоящему серьезный враг. Во всяком случае, он так думал вначале. Но потом и у мистера Холмса нашлось то, что можно выжечь. Встав на темную сторону, Джим автоматически лишил себя любви, дружбы и прочих «лекарств» от лисьего бешенства. Всю жизнь он гнался за драйвом, как наркоман за дозой. И теперь он понял, что величайшую дозу злодей-консультант не получит. Ему бороться не за что, а Шерлок будет стараться выжить ради этих «близких». А ведь вначале Джим даже подумал, что они похожи. Не поняты семьей, вызывающие страх у заурядных людей, не прошибаемые ни похотью, ни любовью… Но потом все же, одно «зло» прошибло детектива. Ох, лучше бы он велел одному из снайперов вышибить доктору Ватсону мозги, после своего появления. Избавил бы себя от последующей сопливой сцены, с милыми шуточками, от которых чуть не стошнило. Но люди же не могут все просчитать…
Глядя на появившегося, на крыше Шерлока Холмса, Джим Мориарти понял, что не о чем не жалеет. Он же бешеный лис. И единственное, что может его остановить — пущенная в голову пуля.