Название: Перезагрузка системы
Автор: Nitocrisss
Фандом: Sherlock BBC
Дисклеймер: все принадлежит Конан Дойлу и немножко Марку. Гли принадлежит кому оно принадлежит. Кошки принадлежат сами себе.
Размер: мини
Герои: Джим
Рейтинг: PG
Саммари: подтолкнула красивая заявка на нон-кинк, но получилось вообще ни разу не то. Собственно, просто
Предупреждение: песня для первого пункта выбрана методом всемогущего тыка, ибо иногда барометр - это просто барометр. Хотя вообще-то приятная. И, наконец, всегдашняя отговорка: вдруг кому-то созвучит.
Да, пожалуй...Да, пожалуй, можно сказать, что Джим любит «Glee». Или, скорее, это нужно назвать другим словом… но неизвестно, придумало ли человечество это слово, или еще нет. Во всяком случае, он болезненно четко, в каждой мельчайшей подробности помнит тот вечер, когда Молли впервые пригласила его домой. Посреди ночи они вдвоем сидят в кресле, укрывшись пледом, и смотрят избранные ею серии. В квартирке у Молли холодно, а в кресле – тепло, она сидит у него на коленях, свернувшись клубком, и то едва слышно подпевает, то шепотом объясняет ему, кому из героев кто нравится, как будто это не очевидно по навязчивым крупным планам.
Полчаса назад, во время секса, в голове у него роились мысли. Нужно было сделать несколько важных звонков. Поступило три, возможно, четыре очень интересных просьбы о консультации. И, самое главное, - он только что закончил подготовку к большой игре, и первый тур обещал быть захватывающим. О, он так старался сделать все элегантно – чтобы Шерлоку понравилось. Джим еще только представлял себе удовольствие, которое доставит ему своими головоломками, но одно лишь предвкушение захватило его настолько, что он кончил с почти искренним стоном и с мыслью, что нужно было вместо пяти заданий придумать сотню, тысячу, пять тысяч – чтобы им с Шерлоком можно было играть вечно.
Полчаса назад он словно существовал отдельно от тела, где-то в собственных мыслях. Сейчас все мысли просто растворились, и вот он мягко планирует обратно, прямо в бренную оболочку. Джим с ленивым удивлением анализирует свое состояние. Анализировать, в общем-то, тоже лень. Все логические построения, обычно возвышающиеся монструозными, но стройными конструкциями из стекла и металла, теперь тают в теплой, сонной Молли у него в руках, в баюкающей предсказуемости сериальных подростков с их сериальными подростковыми фанабериями, в наивности цветных строчек перепевки «True colours», плывущих по комнате…
...в толпе потерявшись,
Так легко себя забыть,
Если тьма в твоем сердце
Сможет победить.
Но твоя душа сияет,
Горит сквозь тьму.
Твоя душа сияет,
И я тянусь к свету.
Не бойся, не прячь, открой себя –
Твоя душа сияет,
Так сияет,
Прекрасная,
Словно радуга…
Молли еще крепче прижимается к нему, и Джим безнадежно и горько ухмыляется про себя - хоть и в мыслях, но только уголком рта. Она думает, что это песня про него, про непутевого айтишника Джима, сироту, который чуть не угробил себя наркотиками, потому что не знал, что делать с жизнью, но смог выбраться, устроился на работу и нашел девушку своей мечты. И эта девушка спасет его – ведь она единственная разглядела под растянутой майкой душу, переливающуюся всеми цветами радуги.
Прошу, улыбнись мне,
Ну же, смелее,
Хоть разок согрей улыбкой своею.
Мир решил свести с ума,
Измотал, пророчит беду –
Меня позови,
Поверь, я тут же приду.
Ведь твоя душа сияет,
Горит сквозь тьму.
Твоя душа сияет,
И я тянусь к свету.
Не бойся, не прячь, открой себя –
Твоя душа сияет,
Так сияет,
Твоя душа сияет,
Прекрасная,
Словно радуга…
В голову заползает ленивая мысль, что, если бы Джиму волею судьбы в какой-то момент пришлось тонуть в сахарном сиропе, ощущения были бы примерно такие же.
Он легонько касается губами виска Молли, вдруг мимоходом осознавая, что ему даже почти не пришлось себя заставлять. Не так-то часто удается улучить момент и выключить мозг, перезагрузиться. Да, обычно все время приходится быть начеку, просчитывать, предугадывать, планировать. Но даже компьютеру иногда нужен отдых, а Джим, хоть и не прочь польстить себе, все же понимает, что он – не машина. Да ему и не хочется быть машиной. Он даже в детстве не любил машинки… и картофельное пюре. И плавать. И Карла, Карла Пауэрса. О да, это будет так весело, и Шерлок будет танцевать, и улыбаться, и обрадуется подаркам… В отключенном мозгу, затухая, беспорядочно мелькают воспоминания разной степени релевантности, и Джиму кажется, что он то ли в коконе, то ли в материнской утробе, и теплая тяжесть Молли, и музыка, и его отвратительно простодушное альтер-эго, которое он изображает вот уже почти неделю, сливаются во что-то уютное, безопасное и до скрежета зубов доброе – видимо, превью «нормальной» человеческой жизни.
Что ж, попробовать стоило, повторять – нет.
И все же, если бы он хоть на долю секунды сумел попытаться выразить то, что почувствовал, языком «нормальных» людей… пожалуй, Джим действительно любит «Glee».
Джим абсолютно точно любит кошек. Джим восхищается кошками. Всеми без исключения. Приходя к Молли, он первым делом поднимает настойчиво трущегося о ноги Тоби так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Кот смотрит на него серьезными глазами и ждет, когда начнут гладить. Одной рукой прижав его к груди, Джим легонько касается пальцем кошачьего носа, потом проводит вверх, между ушами. Ему всегда хотелось сделать так Шерлоку и посмотреть, что будет. Наверное, взгляд у него будет такой же серьезный и изучающий. Или он замурлычет? Тоби мурлычет, только когда ему почесывают живот – и буквально через несколько секунд Джим сдается, кладет его на ковер, садится рядом и запускает пальцы в белую шерстку. Вот поэтому он и восхищается кошками – потому что они способны заставить Джима Мориарти бросить все на свете и кинуться чесать им живот. Кошкам присуща такая сияющая самовлюбленность. Они считают, что весь мир создан для их удовольствия, и это убеждение творит чудеса – мир действительно поворачивается, перемалывается и подстраивается под них. Даже Джиму такое неподвластно. О, он берет, что хочет, тут отрицать нет смысла, но и ему приходится порой ради цели усмирять себя, выжидать, отказываться от чего-то и чем-то притворяться… а кошкам – нет. Кошки всегда остаются собой, у них только один приоритет – их удовольствие, сейчас же, немедленно, любой ценой.
Джим бы и сам родился кошкой, если бы можно было выбирать. Но, раз уж он оказался в этом никчемном человеческом теле, обуреваемом чуждыми здоровым инстинктам страстями и эмоциями, можно хотя бы принести какую-то пользу высшим существам и погладить их.
Джим любит кошек. И только совсем немного им завидует.
Джим, кажется, любит Молли. Он осознает это тогда же, в ту ночь, пока она сидит у него на коленях. Прядка волос гладит его по губам, ухо щекочет очередная бессмысленная песенка, еще и с «м-м-м» вместо половины слов, от Молли пахнет арбузным мылом и слишком тяжелым для нее парфюмом, который ей кажется изысканным и сексуальным. Она прижимается к Джиму так, словно, если отпустит, кто-то их них сорвется в пропасть, вот только непонятно, кто. Прижимается так, словно хочет прорасти в него, пустить корни и навсегда остаться в этом кресле, навсегда остаться его частью. Маленькая заурядная Молли, доверчивая, сентиментальная, непроходимо глупая, не способная даже найти в настройках проверку орфографии… Молли, тоже с ума сходящая по Шерлоку. Хоть в чем-то ее можно похвалить: среди мусора в голове, рядом с идиотским шоу невыносимой стервы, которая, судя по всему, скоро вышвырнет на улицу своего брата-приживалу (если успеет), среди тупых подружек и скучнейших, отвратительно шаблонных мыслей об одинокой старости каким-то образом затесался сияющий сапфир. Джиму почти до судорог хочется поговорить о Шерлоке, поделиться своим восхищением, обсудить каждое движение, каждую смутную улыбку, каждый еле заметный поворот мысли, отраженный блеском в глазах. Пусть даже и с дурочкой Молли. Пусть она не понимает и никогда не поймет - к чему, к какой великолепной, захватывающей, душераздирающе прекрасной ошибке природы ее так тянет. Но айтишник Джим не может знать о Шерлоке. Если только не спросить про «того парня из твоего блога»…
О, Молли готова рассказать все. Да что там «все» - она расскажет в тридцать раз больше. Перезагружающийся Джим привычным, заученным движением ума отметает в одну сторону побасенки о почти-поцелуе, который якобы инициировал Шерлок, но Молли твердо отказала, потому что «понимала, что ему все это только на один раз, ну, поиграть, понимаешь, а мне надо, чтоб по-настоящему», а в другую откладывает маленькие, но правдивые ежедневные трагедии вроде комплимента ее прическе ради того, чтобы его пустили в секционную. Джим улыбается про себя мелкому, по-детски невинному, прямо-по-учебнику коварству Шерлока, а вслух целует эти шрамики, как разбитые коленки, осушая пролитые когда-то давно слезы, исцеляя хотя бы временно. Временно, потому как ведь что такое какой-то там компьютерщик Джим, который даже со стула-то встать не может, не опрокинув обязательно что-нибудь на пол, по сравнению с Шерлоком – чернокудрым байроническим персонажем, обитающим среди трупов рыцарем плети и печального образа Джона Уотсона. Молли все говорит и говорит, и Джим готов слушать вечно, даже под эту музыку, даже в этом кресле, даже этот голос. Потому что, пока Молли говорит о Шерлоке, Джиму можно думать о Шерлоке, не признаваясь себе, что он окончательно завис в мальчике-детективе с ледяными глазами и пылающим разумом, и что в этой игре один из них должен превратиться в прах, потому что иначе Джима никогда не отпустит, потому что он должен или сгореть сам, или выжечь его сердце – просто чтобы дотронуться до него, потому что иначе он не умеет.
Пока маленькая, глупая, теплая Молли говорит о Шерлоке, можно мечтать.
Ему хочется разобрать ее, как игрушку, хочется взрезать ее по всей длине, раскрыть, словно цветок, и, глотая пульсирующий кровяной нектар, приникнуть ухом к самому ее естеству, к горячему сердцу. Но глупые, хрупкие, недолговечные человеческие существа не выдерживают такого полного единения, от этого они ломаются, выходят из строя – Джим уже проверял.
Поэтому он просто обнимает крепче, так, чтобы было почти больно, закрывает глаза и вздыхает куда-то в белое плечо под спутавшимися волосами, и слушает, слушает, слушает. Кажется, Джим любит Молли.