Название: Чисто английское безумие
Автор: Впусти меня
Рейтинг: PG-13
Размер: макси, 21000 слов
Пейринг: шериарти шредингера и я не шучу: шериарти это или нет, зависит исключительно от точки зрения читателя
Жанр: джен, слэш или преслэш в зависимости от предыдущего пункта
Саммари: Похоже, эта шахматная партия окончилась патом: пусть Майкрофт Холмс и держит Джима Мориарти под замком, но открыть двери в его разум и забрать столь необходимую ему информацию он не в силах. Остается лишь одна надежда — на Шерлока, но успеет ли он подобрать нужный ключик вовремя?
Примечание: написано по мотивам заявки Endless 172
Таймлайн: АУ, события происходят сразу после эпизода 2.02 и вместо событий серии 2.03
Предупреждения: подробное описание психического расстройства
Критика: да, буду только рада; я не обижаюсь на критику, наоборот, мне интересно узнать все точки зрения и мнения - в том числе и то, что в фике не понравилось и почему
Ссылка на скачивание: формат rtf
Все началось с телефонного звонка Майкрофта Холмса. С весьма настойчивого звонка. Шерлок, по обыкновению, трубку брать не стал, хотя Джон крикнул ему, кто звонит. В такие мгновения Джон испытывал ужасную неловкость за друга и какое-то совершенно иррациональное чувство вины, хоть и был совершенно не виноват в случившемся. И только поэтому он решил вмешаться. Если бы он знал, какие события за этим последуют, то не прикоснулся к телефону, трезвонь тот хоть целый день. Но тогда Джон все еще был уверен, что Шерлок ведет себя так неприязненно по отношению к старшему брату исключительно из въевшейся с детства привычки, и потакать ему не собирался.
Он ответил на звонок, поздоровался с Майкрофтом и передал сотовый гневно взглянувшему на него Шерлоку.
— Да? — раздраженно произнес тот в трубку. — Я был занят. Чего тебе нужно?.. Что?!
Услышав этот изумленный возглас, Джон невольно бросил взгляд на детектива, но тот повернулся к нему спиной.
— Что произошло? — спросил Шерлок отрывисто, и Джон с некоторым волнением в груди подумал, что их ждет еще один визит в Букингемский дворец — быть может, на это раз даже с высочайшей аудиенцией.
Майкрофт говорил не слишком долго, но за все время его рассказа друг не шевелился, вытянувшись в струнку, как почуявшая добычу борзая. А потом шумно выдохнул, и с этим вздохом словно выпустил из себя напряжение, сгорбился и спросил устало:
— А от меня ты чего хочешь?..
Брат начал, видимо, что-то отвечать, но Шерлок тут же прервал его:
— Избавь меня от своей иезуитской риторики! Как я могу помочь тебе в этом… досадном происшествии, или как ты там его называешь?.. О, вот как. Надо же… Нет… Нет, я сказал. Меня это не касается, — он сделал паузу, выслушивая аргументы собеседника, а потом бросил сухо: — Ты ошибся, мне это неинтересно. Не беспокой меня больше по этому поводу.
Похоже, он поспешил сделать выводы, решил Джон, краем глаза наблюдая за тем, как Шерлок швырнул телефон на диван и принялся кружить по комнате, хмурясь и кусая губы. Тут явно что-то личное. Что-то, что друг принял близко к сердцу, как бы ему не хотелось признавать этот факт. Сам Ватсон готов был честно признаться, что его гложет любопытство, но задать прямой вопрос не решился — он и так невольно подслушал разговор, который братья наверняка хотели бы оставить без свидетелей.
Шерлок резко остановился у дивана, схватил телефон и уставился на него так, будто впервые увидел, а потом покачал головой, чертыхнулся шепотом и снова швырнул его на подушки. Джон — вот ведь дурацкая натура — вновь почувствовал себя виноватым, но что сказать в столь странной ситуации, понятия не имел.
В тот день никто из них о звонке больше не заикался, да и Шерлок, похоже, принял окончательное решение и вычеркнул неприятное событие из памяти. Но на следующее утро, зайдя на кухню, Джон обнаружил, что друг не только встал раньше него, но и разговаривает по телефону — тихо, холодно, почти зло.
— Да, я буду там сегодня… Нет, я ничего не обещаю, просто хочу взглянуть своими глазами… Мне плевать, что ты думаешь, Майкрофт… Нет, можешь не утруждать себя… Нет, я приеду один… Да… Да, я все понял, — он сделал паузу и произнес совсем тихо: — Не дави на меня. Это твоя проблема, а не моя… Решу на месте.
Значит, Майкрофт все-таки уговаривал Шерлока взяться за какое-то тайное и деликатное расследование, подумал Джон. Но он еще никогда не видел, чтобы из-за этого детектив так выходил из себя. Ватсон по-прежнему мучился любопытством, но теперь по соседству с ним поселилась тревога. Джон считал себя большим специалистом по нехорошим предчувствиям, и потому сразу опознал то колючее чувство, что шевельнулось у него в груди. Как позже выяснилось, он не ошибся. Вернее, ошибся — все оказалось куда хуже, чем он предполагал.
* * *
Шерлок вернулся из своей загадочной поездки ближе к вечеру, уставший и хмурый. Джон, и сам недавно пришедший с работы, разогревал ужин, искоса поглядывая на друга. Тот напряженно раздумывал над чем-то, но вопреки обыкновению, не торопился озвучивать свои мысли. Джон уже приготовился к молчаливому вечеру — порой, когда его соседа охватывала хандра, он целыми днями не произносил ни слова — но Шерлок неожиданно встрепенулся, словно очнувшись от забытья, и взглянул Джону прямо в глаза.
— Я знаю, что у тебя возникли вопросы, — детектив говорил неохотно и… так, будто не был до конца уверен в собственных словах. — Думаю, ты уже понял, что это дело касается Майкрофта. И меня. Вернее, это Майкрофт так думает.
— Шерлок, если это личное…
— Это не личное! — он чуть ли не выплюнул последнее слово. — И уж точно не с моей стороны. Не с моей… Скажи, Джон, как ты относишься к идее «цель оправдывает средства»?
Еще полгода назад столь резкая смена темы сбила бы его с толку, сейчас же он только нахмурился немного и произнес:
— Я часто слышал ее в Афганистане. Не могу сказать, что согласен, но на войне свои законы.
— А в мирной жизни?
Джон поежился. Странный тон этого разговора заставил его собраться, сосредоточиться. После той истории с Ирэн Адлер и совсем свежей — с военной базой, он особенно остро чувствовал, как крепко, пусть и незримо, большая политика переплетается с повседневной жизнью обычных людей. И как мало судьбы обычных людей значат для сильных мира сего. Конечно, газеты трубили об этом и раньше, но одно дело читать, и совсем другое — оказаться непосредственным участником событий.
— Мы сейчас говорим о политике, Шерлок?
— Скорее, о стратегии. И о стратегах.
— О твоем брате?
Друг хмыкнул.
— Ты зришь в корень, Джон. Да, о моем брате и его драгоценной высшей цели. Какой? Благо государства, конечно. Все, что когда-либо совершал Майкрофт, направлено на благо Англии. Поэтому он и не может простить мне того, что я не… как там это называется… положил свою жизнь на алтарь королевства.
— Ты не обязан…
— Обязан, Джон, обязан. По мнению Майкрофта, мы все обязаны это сделать.
Джону совсем не нравилось то, куда повернул разговор. И выражение лица Шерлока тоже не нравилось.
— Чего он хочет?
— Чтобы я все исправил. Распутал запутавшиеся сети. Налил разлитое молоко обратно в стакан. Доделал его работу.
— Какую?
— Сломал Джима Мориарти до конца.
* * *
Наверное, этим все и должно было закончиться, размышлял Джон на следующий день в перерывах между приемами пациентов и рутинной бумажной работой. Дождь лил с утра, в кабинете было сумрачно — примерно так же, как на душе. Этим все рано или поздно закончилось бы, это правда. И Мориарти получил именно то, что заслужил, — это тоже правда. И Майкрофт Холмс действовал во благо государства, в этом Джон также не сомневался. И уж наверняка считал, что цель оправдывает средства.
По словам Шерлока, у Мориарти имелась какая-то критически важная информация, ее необходимо было… извлечь. Консультирующий преступник нарывался — еще с дела Адлер, нет, еще с тех чудовищных ребусов. Нарывался и в конце концов нарвался на похищение и допрос с пристрастием. Которого не выдержал. Но кто мог предугадать, что у него окажется настолько хрупкая психика?..
Шерлок пересказывал события скупо, без деталей, но Джон и сам мог восполнить пробелы. Первая, силовая фаза, скорее всего, никаких результатов не дала, и специалисты из МИ-5 перешли к препаратам, подавляющим волю. Барбитураты, скополамин, какой-нибудь еще психоактивный коктейль. Конечно, Мориарти реагировал неадекватно, конечно, это списали на высокий порог сопротивляемости. А потом кто-то (сам Майкрофт или кто-то еще из руководства, из «стратегов», как назвал их Шерлок) просчитался — и приказал увеличить дозу. Когда преступник перестал реагировать на что бы то ни было, они спохватились, но уже слишком поздно. Кататонический ступор. Джон видел такое на войне. Но не думал, что придется столкнуться с ним в мирное время.
Итак, пусть и дорогой ценой, но Мориарти надежно запер свою тайну, и Майкрофт оказался в тупике, из которого видел лишь один выход. Сначала Джон не понял, зачем старший Холмс вообще решил обратиться к брату, но Шерлок объяснил, в чем дело. Мориарти не реагировал ни на кого — кроме него. В камере и на допросах он смотрел в одну точку и шептал без конца: «Шерлок, Шерлок, Шерлок». Майкрофт углядел в этом ниточку, за которую можно было потянуть. Что касается Шерлока… Джон вздохнул. Тут, как обычно, все было запутано.
Шерлок терпеть не мог, когда его принуждали, и чем сильнее на него давили, тем упорнее сопротивлялся нажиму. И в то же время его изводил неутолимый голод любопытства, выкручивая руки так, как старшему брату и не снилось. Битву между упрямством Шерлока Холмса и его любопытством Джон наблюдал неоднократно и мог уверенно предсказать результат, но на этот раз душу друга терзало что-то еще. Чувство, которому ни Джон, ни сам Шерлок — если бы тот хоть на миг согласился с тем, что способен испытывать эти самые «чувства» — не могли подобрать названия.
Джон бросил взгляд на часы и снова вздохнул. Что ж, согласен Шерлок с таким положением дел или нет, но сегодня ему придется встретиться лицом к лицу со своими несуществующими чувствами — Мориарти, наверное, уже привезли на Бейкер-стрит. Это было одним из условий. «От клиники пользы не будет, — сухо пояснил Шерлок во время очередного телефонного разговора с братом. — Подсознание уже прочно связало тамошнюю обстановку с опасностью. И нет, даже не заикайся о съемной квартире, Майкрофт». Вторым условием стало отсутствие в их квартире слежки — как живой, так и электронной. Когда старший брат заявил, что это невозможно, младший только рассмеялся в трубку. В конце концов, они договорились, что на Мориарти наденут электронный браслет, но Шерлок предупредил, что проверит его на наличие жучков. Отказался он и от медицинского сопровождения: «Там, где я сам не справлюсь, поможет Джон, а превращать квартиру в проходной двор, по которому будут шастать толпы посторонних, я не намерен». Только когда Майкрофт согласился на все условия, Джон до конца осознал, в каком отчаянном положении тот находился.
Это и стало тем последним аргументом, который убедил его принять участие во всей этой неприятной затее. Майкрофт не сказал, что за информацию скрывает Мориарти, но, вполне возможно, она поможет предотвратить теракт или еще какое-нибудь грандиозное преступление и спасти жизни десяткам, а то и сотням людей. Ради такого Джон готов был терпеть в квартире неуправляемого психопата, который чуть не убил их с Шерлоком забавы ради. Утешало и то, что потерпеть нужно было совсем недолго — Шерлок говорил о нескольких днях, неделе максимум.
На этот раз нехорошее предчувствие вело себя тихо, и Джон позволил себе поверить, что они смогут удержать ситуацию под контролем. Тогда он действительно так думал.
* * *
Когда Джон добрался до дома, то сразу понял, что их «пациент» уже прибыл. Встретившая его миссис Хадсон была взволнована, испугана, заинтригована, растеряна — словом, как и Джон, чувствовала себя совершенно не в своей тарелке.
— Он уже здесь, — сообщила она заговорщицким шепотом. — Три часа как. Шерлок все это время не спускался, а я не хочу его… их беспокоить. Джон, милый, ты не мог бы спросить у него… у них, не нужно ли чего? Все равно на сегодня у меня нет никаких дел, так что я могу помочь… Если понадоблюсь, конечно.
— Спасибо, миссис Хадсон, я спрошу, — рассеянно ответил Джон, поглядывая на лестницу. — Вы не волнуйтесь насчет нашего нежданного гостя, мы с Шерлоком с него глаз не спустим.
— Я в этом не сомневаюсь, мой милый, — улыбка у миссис Хадсон была несколько вымученной.
В ответ Джон улыбнулся, наверное, не менее фальшиво, и поспешил наверх. Воображение рисовало самые разные варианты той сцены, которая откроется его взору в гостиной. Мориарти, вольготно развалившийся в его собственном кресле и усмехающийся ему в лицо; Мориарти в тюремном комбинезоне со скованными впереди руками, неподвижно стоящий в центре комнаты и смотрящий на него в упор; Мориарти, бьющийся в припадке на диване; Мориарти с его браунингом в руках, наставленном на Шерлока… Джон понимал, что это ерунда, что в том состоянии, в котором сейчас находится преступник, он едва ли может представлять угрозу, но ничего не мог с собой поделать.
В гостиную Джон шагнул, ожидая всего чего угодно, но только не того, что она окажется пустой.
— Шерлок! — позвал он и поморщился от того, насколько взволнованно прозвучал его голос.
— Мы в кухне.
Голос Шерлока был абсолютно спокойным, и это придало спокойствия самому Джону. Все под контролем, напомнил он себе и раздвинул двери в кухню.
Шерлок сосредоточенно, будто очередной химический опыт проводил, заваривал чай. Мориарти сидел за столом спиной к Джону и даже не шелохнулся, когда он вошел.
Мориарти. В простой белой футболке и джинсах, с отросшими со времен их последней встречи волосами, весь какой-то съежившийся, он совсем не походил на того всемогущего преступника, который играл их жизнями в ночном бассейне. Впрочем, Джон помнил о личине робкого компьютерщика, которую Мориарти натянул при первом знакомстве. Может, к этой маске он прибегал всякий раз, когда чуял опасность? Или он не притворяется? Что, если он совершенно невменяем?
Джон замялся, не зная, что сказать. В голову лезла ерунда вроде «вот мы и снова встретились» и «как ты себя чувствуешь?», но произнести такое язык не поворачивался. Шерлок с чашкой чая в руках подоспел как раз вовремя — еще секунда, и Джон наверняка ляпнул бы какую-нибудь несусветную глупость.
— Держи, — Шерлок осторожно поставил чашку на стол перед Мориарти, подвинул так, чтобы тот легко мог взяться за ручку. — Выпей, тебе надо согреться.
Джон перестал растерянно пялиться на взлохмаченный затылок Мориарти и бросил удивленный взгляд на друга. На его памяти Шерлок ни разу не говорил подобным тоном — тихим, плавным, спокойным, без малейших следов его обычной колючей язвительности. Шерлок разговаривал с Мориарти как… с ребенком.
Джону сделалось не по себе. Его асоциальный сосед обращал внимание на тон своей речи только в тех случаях, когда это было необходимо для дела. И если сейчас он говорит со злейшим врагом неестественно мягко, это может означать лишь одно — любой другой тон тот просто не воспринимает.
Джон обошел стол, сел и внимательно всмотрелся в сидящего напротив… гостя.
Мориарти был болезненно худым и бледным, кожа его покрылась пятнами и трещинками, а кое-где начала шелушиться — верный признак серьезного истощения. Он был выбрит, но так неаккуратно, что не нужно обладать талантом Шерлока Холмса, чтобы понять, что брился он не сам. Слева, возле уха, пластырь скрывал самый, судя по всему, глубокий порез, но несколько других, на подбородке и горле, не потрудились даже обработать. Круги под глазами казались ненатурально черными, будто нарисованными, а скулу и лоб справа украшали другие круги, куда более яркие — буро-зеленые пятна подживающих синяков. «Он получил то, что заслужил», — напомнил себе Джон, но легче от этих слов не стало. У Мориарти дрожали руки — чуть-чуть, это было бы почти незаметно, если бы он не держал чашку. Ногти у него были обломаны или обгрызены до самого мяса. Шерлок тоже начинал грызть ногти, когда не мог найти верное решение…
Нет, твердо сказал Джон, я не попадусь в эту ловушку. Я не буду их сравнивать, я не стану менять их местами. Каждый шел своей дорогой, каждый сделал выбор, и то, что происходит сейчас на их кухне, — закономерные последствия этого выбора. И ничего больше.
Он поднялся с места, открыл холодильник, решая ежевечернюю задачу: сэндвичи, зато быстро, или горячий ужин, но долго и не хочется готовить. Конечно, миссис Хадсон предлагала помощь, но садиться ей на шею не позволяла совесть — особенно теперь, когда жильцов стало трое.
Кстати, о лишних ртах. Джон покосился на Мориарти, склонившегося над чашкой чая так, будто та была каким-то сокровищем, чудом попавшим в его руки.
— Ты его кормил? — спросил он вполголоса.
— Да, я насыпал ему сухого корма, — сухо ответил Шерлок. — И во двор на прогулку тоже уже вывел. Осталось только решить, в каком углу поставить его корзинку с одеялом.
— Не смешно.
Джон наконец сделал выбор в пользу вчерашнего сэндвича с беконом, хотя есть расхотелось совершенно. Усталость навалилась сильно и резко, как приступ мигрени. Он несколько раз моргнул и с силой провел рукой по лицу, чтобы прийти в себя. О чем он думал? Ах да…
— Шерлок, у него налицо все признаки истощения. Надо постараться дать ему побольше…
— Глюкозы и витамина В. Витамины я ему уже вколол, а глюкозу пытаюсь влить вместе с чаем.
Джон обреченно вгрызся в сэндвич, оттягивая неизбежное. Кто-то из преподавателей Бартса однажды обронил, что врач — это не профессия, а диагноз. И Джон констатировал у себя обострение болезни всякий раз, когда жизнь сводила его с потенциальным пациентом. Меньше всего на свете он хотел сейчас — да и вообще когда бы то ни было — оказывать помощь Джиму Мориарти, но личные эмоции Ватсона-человека не имели никакого веса в глазах Ватсона-врача. Перед ним сидел тот, кому была нужна медицинская помощь — и все остальные соображения отступали на второй план.
— Тебе передали его медицинскую карту? Анамнез, препараты, которыми его пичкали, результаты анализов, что угодно?
Он снова покосился на преступника. Тот почти не притронулся к чаю, только крутил чашку по столу влево-вправо, влево-вправо.
— Что-то передали, — несколько рассеянно кивнул Шерлок. — Но полезной информации немного. В основном они проверяли, симулирует ли он болезнь или нет.
В отличие от него Шерлок не отрывал глаз от их «гостя». Джон знал этот взгляд — детектив собирал и каталогизировал мельчайшие детали, чтобы затем сложить из них цельную картину. В такие мгновенья друг напоминал Джону хищную птицу, что бесстрастно и неотвратимо кружит над добычей, прежде чем послать себя, как стрелу, прямо в цель. Вот только сейчас лицо Шерлока было далеко не таким бесстрастным, как обычно.
— Джим, — Шерлок подался вперед, практически лег грудью на стол, чтобы заглянуть Мориарти в глаза, — тебе обязательно нужно выпить чай.
Мориарти вздрогнул так сильно, будто Шерлок не произнес эти слова негромко и мягко, а рявкнул их ему на ухо. Чашка подпрыгнула, как лягушка, и вылетела у него из рук, обливая сладким чаем и его самого, и Шерлока.
— Вот черт, — пробормотал друг. — Второй раз уже. Джон, дай полотенце.
— Второй раз? — спросил Джон, кидая одно полотенце Шерлоку и пытаясь вытереть расползающуюся по столу лужу другим.
— Да, один раз я его уже переодевал, когда он вылил на себя стакан воды. Надо будет сказать, чтобы привезли для него побольше одежды.
— Я могу дать пару своих рубашек, — предложил Джон. — Мы примерно одного роста, ему будет впору.
Он насухо вытер лужу, посмотрел на неподвижно сидящего Мориарти. Тот словно и не замечал, что одежда промокла насквозь, а по рукам течет вода. Пальцы его продолжали крутить несуществующую чашку влево-вправо, влево-вправо.
Джон поднял голову и поймал взгляд Шерлока. «Во что мы вляпались?» — задал он безмолвный вопрос.
Но Шерлок лишь сжал губы в ответ.
И отвел глаза.
* * *
Позже, когда Джон мог уже спокойно и объективно осмыслить события того вечера, он честно признался себе, что для него они стали шоком. Если бы на кухне действительно разыгрался один из тех сценариев, что мелькали у него в голове по пути домой, он был бы к ним хоть как-то готов. Но то, чему Джон в итоге стал свидетелем, оглушало. Да, именно. Оглушало.
И потому он оцепенело наблюдал за тем, как Шерлок возится с Мориарти, но сам мало чем помогал другу. Все происходящее казалось каким-то сюрреалистическим сном, из которого сознание выхватывало лишь отдельные фрагменты.
Детская покорность, с которой Мориарти позволил себя раздеть. И это — влюбленный в себя без памяти пижон, щеголявший модными костюмами! Джон видел перед собой равнодушное лицо, а в ушах звенело самодовольное «Вествуд!» — и невозможно было поверить, что это один и тот же человек.
Старческое упрямство, бессмысленное и безразличное ко всему, но от того не менее непреклонное. Шерлок пытался надеть на него рубашку, а Мориарти упорно мотал головой и выдергивал руку из рукава.
— Может, ему не нравится, что это — моя рубашка? — полушутливо-полувсерьез предположил Джон.
— Что-то ему точно не нравится, — буркнул Шерлок и тут же совсем другим тоном продолжил: — Джим, ты же без нее замерзнешь. Ну сделай усилие, не вертись.
И Мориарти послушался. Это тоже было совершенно немыслимо — это его животное доверие. Так пес, услышав голос хозяина, позволяет сделать себе смертельную инъекцию; так лошадь, повинуясь воле всадника, скачет в огонь. Майкрофт оказался прав — Мориарти реагировал на Шерлока, на его голос, прикосновения, присутствие.
— Он тебе доверяет, — неверяще выдохнул Джон, когда понял это.
— Удивительно, правда? — еле слышно пробормотал Шерлок, и в голосе его Джону почудилась не то обида, не то горечь.
Но самое жуткое впечатление у него осталось от выражения глаз Мориарти. Он отводил взгляд, когда Джон пытался заглянуть ему в глаза, наклонял голову пониже и вжимал ее в плечи. Заметив такую реакцию, Джон перестал ловить его взгляд и встретился с ним глазами совершенно случайно, почти мимолетно. Мориарти посмотрел на что-то позади него, посмотрел очень пристально и одновременно абсолютно бессмысленно, так, будто фокус его взгляда был направлен и внутрь, и вовне, или так, как будто он потерял этот фокус и больше не знает, куда смотреть. Ватсон видел такое раньше. Похожий взгляд был у ослепших солдат: они понимали, что слепы и в то же время не понимали этого.
Для тех солдат зрение было целым миром — потеряв его, они потеряли весь мир. Консультирующий преступник лишился своей личности. То, что от нее осталось, походило на жалкие ошметки от лопнувшего воздушного шарика. Такой судьбы Джон не желал никому. Никому.
Пока он сидел в своем кресле у камина, тер ноющие виски и пытался хоть как-то упорядочить в голове какофонию мыслей и чувств, Шерлок удивительно ловко и споро переодел Мориарти в сухую одежду, успешно влил в него новую порцию горячего сладкого чая, а потом сходил за аптечкой и принялся обрабатывать порезы, синяки и ссадины на руках, шее и торсе.
— Ты проверял, у него кости целы? — спросил Джон.
Надо было подняться и обследовать пациента самому, но он просто не мог заставить себя встать с кресла.
— Ты вообразил себе застенки Гуантанамо? — хмыкнул Шерлок, но смешок вышел сухим и едким. — Майкрофт, при всех его недостатках, не садист, и садистов на службе не держит. Так что никого там на дыбе не вздергивают и иголки под ногти не загоняют.
— Синяки на лице…
— Фиксировали голову в определенном положении. Жестко, видимо, им была нужна полная неподвижность.
Джон не хотел знать, зачем такое могло понадобиться. Он вообще предпочел бы ничего этого не знать. Да, политики, особенно перед выборами, любили поразглагольствовать о войне, которую власти ведут с преступным миром, но в подробности не вдавались. Может потому, что тогда пришлось бы признать, что блестящие доспехи защитников закона уродует слишком много грязных пятен.
Шерлок закончил обрабатывать ссадины на костяшках пальцев, взял безвольную ладонь в руки и медленно потянул на себя. Мориарти ощутимо напрягся и попытался отдернуть руку.
— Ну-ну, тише, — успокаивающе проговорил друг, не отпуская дрожащие пальцы. — Я просто хочу взглянуть поближе, ничего больше… Что, Джим?
Подрагивающие пальцы другой, свободной руки нерешительно коснулись губ детектива, поползли вверх по лицу.
— Ше-е-ер… ло-ок, — голос у Мориарти был сиплым и таким неуверенным, будто он не слышал того, что говорит.
— Джи-им, — медленно, в тон ему произнес Шерлок в ответ, — ты узнаешь меня?
Мориарти склонил голову на бок — точно так же, как той ночью в бассейне — и губы его дрогнули, открываясь, чтобы произнести новое слово.
Наблюдая за ним в тот миг, Джон испытал невероятное облегчение: такая реакция означала, что скоро это безумие закончится.
Он ошибался. Оно еще даже не началось.
* * *
В тот вечер Джим Мориарти не пришел чудесным образом в себя. Да, он заговорил, но произносил лишь одно слово хриплым надтреснутым голосом. Шерлок. Шер-лок. Ш-ш-шер-лок. Иногда вместо имени изо рта у него вырывалось невнятное шипение и хрипы — словно кто-то пытался раз за разом проиграть безнадежно испорченную граммофонную пластинку. От звука этого изломанного голоса у Джона мурашки ползли по спине.
Шерлок сиял.
Будь его воля, он изучал бы поведение Мориарти до утра, но тот находился не в том состоянии, чтобы протянуть так долго.
Обычно от изнеможения обмякают, а их невольный гость все больше цепенел. Джон и сам был измучен до предела и едва держал глаза открытыми, и потому просто-напросто прошляпил первые опасные симптомы.
— Джим, отпусти мою руку, пожалуйста. — Голос Шерлока звучал настолько безмятежно, что Джон сразу встрепенулся. Что-то случилось.
Мориарти восседал на диване неестественно прямо и неподвижно, похожий на манекен из магазина готовой одежды. Или на куклу в человеческий рост, на лице которой застыло отрешенно-рассеянное выражение. Шерлок сидел перед ним на корточках и пытался разжать пальцы своего подопечного, вцепившегося мертвой хваткой в чужое запястье. На этот раз Мориарти не собирался проявлять покорность. Он сжимал руку все крепче и крепче, а когда Шерлок силой попытался разомкнуть пальцы, отчаянно замычал.
— Черт, — еле слышно пробормотал друг. — Как я это прозевал?
Теперь и Джон увидел, в чем дело. У Мориарти начинался кататонический ступор: лицевые мышцы уже одеревенели, на шее болезненно натянулись жилы — паралич опускался все ниже, заставляя каменеть плечи и руки. Скоро разжать пальцы можно будет, только сломав их.
— Джим, — Шерлок шептал слова мягко, успокаивающе, почти гипнотически, — пожалуйста, отпусти руку. Разожми пальцы, я прошу тебя. Давай, разожми пальцы, будь умницей.
Джон затаил дыхание, повторяя те же слова про себя, но умом понимал, что это не сработает. Мориарти смотрел на них остекленевшими глазами без малейшего проблеска понимания. Слишком поздно — сейчас любые команды или просьбы, даже самые простые, будут проваливаться в темный колодец сознания и бесконечно долго падать на дно. И невозможно сказать наверняка, когда они его достигнут.
Говорят, отчаяние подстегивает спасительную мысль. Наверное, именно оно подсказало Джону идею.
— Шерлок, покажи ему другой рукой, что надо сделать.
Друг встрепенулся.
— Точно, эхопраксия!
Он поднес свободную руку к неподвижному лицу Мориарти и начал медленно сжимать и разжимать пальцы. Сам Джон никогда не проделывал такого опыта с больными, только читал о непроизвольном, бессмысленном повторении пациентами чужих действий во время приступов. И сейчас совершенно не был уверен, что это поможет. Но что им еще оставалось? Ломать пальцы? Выворачивать кисть?
Побелевшие от напряжения пальцы с разбитыми и недавно обработанными перекисью костяшками дрогнули и медленно разжались. Мориарти поднял руку и неуверенно, неуклюже принялся сжимать и разжимать кулак.
Сердце колотилось как бешеное. Джон перевел дыхание, бросил взгляд на опухшее запястье друга и сочувственно цокнул языком. Шерлоку на посиневшую руку было наплевать. Он играл с их несчастным пациентом в «камень-ножницы-бумага» и вспыхивал от радости каждый раз, когда тот показывал вслед за ним правильную фигуру.
— Мыслительные процессы не затронуты, — негромко бросил он в сторону, не отрывая взгляда от подрагивающих пальцев, которые только что показали «ножницы». — Видишь, Джон? Видишь?
— Шерлок, прекрати, — Джон сглотнул. — Пожалуйста, прекрати. Это болезнь, а не… игра.
— О чем ты? — в голосе Шерлока звучало какое-то совершенно детское недоумение. — Я лишь проверяю базовые импульсы. Ты, как врач, должен был бы…
Джон рывком вскочил на ноги и слепо рванул в сторону кухни. Еще секунда — и он бы заорал, может даже ударил друга или… или худую руку, сложившую «ножницы», или это восковое лицо, или их обоих, этих долбанных игроков, которые играют и все никак не могу наиграться, черт возьми, он не хочет в этом участвовать, он не может это видеть!
Тяжело дыша, он оперся о стол двумя руками. Спокойно, Джонни, спокойно, только твоей истерики тут не хватало.
Он несколько раз с силой моргнул, прогоняя мельтешащие перед глазами едкие красно-зеленые пятна. Джон понимал, что в нем сейчас кричат усталость и стресс, что срываться на Шерлоке — и уж тем более на том, кто даже не поймет, почему на него злятся, — непрофессионально и просто по-человечески низко, но все равно был вынужден собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя вернуться в гостиную.
Если бы это был кто угодно кроме Мориарти! Может тогда он смог бы бесстрастно наблюдать за происходящим, вмешиваясь лишь в тех случаях, когда требовался его медицинский опыт. Но даже в таком бедственном состоянии консультирующий преступник вносил в их жизнь хаос, переворачивая все с ног на голову. Джон не знал, что с этим делать, но и ничего не делать тоже не мог — слишком уж сильно и непредсказуемо это живое воплощение хаоса влияло на самого рационального и логичного человека, которого Джону когда-либо доводилось встречать.
И он запретил себе даже заикаться о том, как этот хаос влияет на него.
* * *
Когда Джон вернулся на позорно оставленное поле боя, чтобы продолжить сражение, оказалось, что бой уже закончился. Сделал ли Шерлок выводы из его вспышки гнева или полностью удовлетворил свое любопытство, но он наконец-то оставил Мориарти в покое. Вернее, предоставил этот покой ему.
Диван в гостиной был разобран и застелен, их временный постоялец переодет в футболку и пижамные штаны, и сейчас Шерлок с невообразимым терпением пытался уговорить упрямого гостя лечь. Тот сидел на краю приготовленной постели все так же неподвижно прямо, с вытянутой вперед правой рукой. Джон невольно поморщился, увидев, что пальцы у него по-прежнему сложены в раскрытые «ножницы».
Каталепсия. Джон, конечно, знал об этом синдроме, свойственном кататоникам. Больные могли принимать самые причудливые позы и застывать в них часами, а то и днями. В Афганистане он сталкивался с проявлениями каталепсии, но в редуцированной форме: один из солдат беспрестанно теребил мочку уха, другой не мог до конца поднять руки, кто-то еще причудливо выворачивал запястье. Но такую ярко выраженную flexibitas cerea Джон видел впервые.
Мориарти не сопротивлялся, когда Шерлок опускал его руку вниз, но немедленно поднимал ее вновь. Друг вздыхал, однако терпеливо старался переупрямить упрямца. Ватсон покачал головой. Шерлок мог заниматься этим хоть всю ночь — и совершенно без толку.
— Шерлок, у него нарушение мышечной деятельности, — устало произнес Джон, хотя другу это наверняка уже было известно. — Он не сможет сейчас удержать руку внизу, даже если очень захочет.
Эта особенность кататонического синдрома всегда страшила Джона больше всего. Было жутковато даже чисто умозрительно представлять, каково это — чувствовать себя марионеткой, которую любой может подергать за ниточки. Любой, кроме тебя самого.
Шерлок тем временем еще раз насильно опустил чужую руку.
— По-прежнему думаешь, что я играю? — отрывисто спросил он и перехватил неумолимо поднимающуюся руку Мориарти за запястье. — Нет, нет, Джим, вверх нам не надо, совсем не надо. И почему тебя не заклинило в более удобной для сна позе?..
— Играешь? Ну что ты! — ответил Джон куда язвительнее, чем намеревался. — Как можно перепутать игру и эксперимент? Ничего, если я позанудничаю немного и напомню, что перед тобой не труп из морга, а живой человек?
— Бесподобное умение констатировать очевидное, — бросил Шерлок через плечо.
— Тебе часто приходится напоминать прописные истины, — огрызнулся Джон.
Он чувствовал себя совершенно разбитым. Ругаться с другом, да еще и из-за общего врага, не хотелось совершенно, но и безучастно смотреть на все это он не мог.
— Давай уложим его более-менее прямо и подержим так какое-то время, чтобы мышцы запомнили новую позу, — предложил Джон. — Руку он, скорее всего, все равно будет вытягивать, но хотя бы останется лежать.
Шерлок бросил на него скептический взгляд, но попробовать новую тактику согласился.
Пациент покорился их воле неожиданно легко, словно только и ждал, пока его обездвижат. Шерлок держал его за плечи, а Джон — за накрытые одеялом ноги, и чувствовал, как по распростертому под ним телу волной прокатываются несильные судороги. Это мышцы сокращались, адаптируясь к новой нагрузке. Пару раз Мориарти дернулся, пытаясь сесть, но они держали его крепко, и вскоре он затих, замер абсолютно неподвижно. Джон перехватил вопросительный взгляд друга, кивнул, и оба осторожно разжали руки.
Ничего не изменилось. Ватсон с минуту наблюдал за тем, как их пациент размеренно дышит, глядя в потолок широко раскрытыми глазами, а потом отошел на пару шагов и присел на отодвинутый в сторону журнальный столик. В голове было так же пусто, как в черных глазах Джима Мориарти. Непроглядная темнота. Пустота. Как же он устал сегодня…
Минут через десять их беспокойный гость закрыл глаза и уснул, и Джон решил, что его вахта на сегодня закончена. Шерлок, уткнувшись носом в ноутбук, сообщил, что у него есть дело и тратить время на сон он не намерен. Ну и прекрасно, подумал Джон, тогда я здесь точно не нужен.
На подгибающихся от усталости ногах он добрел до своей спальни, кое-как разделся и забрался под одеяло. У него была всего одна просьба к мирозданию — крепкий он без сновидений. Как обычно, мироздание слушало его просьбы вполуха.
Ему опять снился Афганистан. Джон находился в мобильном госпитале где-то недалеко от линии фронта. Что за боевая операция проходила, определить было трудно, но явно что-то масштабное, потому что в воздухе беспрерывно стрекотали вертолеты, доставлявшие новых раненых. Джон знал, что с минуты на минуту объявят эвакуацию и что оперировать сейчас нельзя, слишком мало времени, они не успеют. Но сигнала все не было, ассистент ругался с кем-то по рации, вертолеты стрекотали все громче, а земля дрожала от дальних взрывов. И тут в палатку внесли нового раненого. Джон взглянул на него и почти не удивился, увидев на носилках Мориарти. У него было белое как мел лицо, удивленно распахнутые глаза и большая дыра в груди.
— Нет, — сказал Джон во сне. Почему-то ему было очень тяжело говорить, как будто что-то сильно давило на диафрагму, не давая вздохнуть. — Нет. Нет, ничего не выйдет.
— Это приказ, капитан Ватсон! — отчеканил идущий за носилками незнакомый майор.
— Поздно, — дышать становилось все труднее. — Эвакуация…
— Не начнется, пока вы с ним не закончите. Дело государственной важности, вы понимаете?
— Я…
Майор остановился прямо перед ним. Среднего роста, загорелый до черноты, темноволосый. У него был узкий жестокий рот и ужасно знакомые глаза.
— Вы запустите ему сердце, доктор. Это ваш долг! — Его губы почти не двигались, когда он говорил, и Джон был уверен, что никто, кроме него, не слышит слов этого майора.
— Я не могу! — Джон затряс головой. — Вы что, не видите? Не видите?
Он попытался поднять руку, но она не двигалась, ни один мускул не дрогнул от его отчаянных усилий.
— Каталепсия, — Джон выпускал слова изо рта, как пузыри, а они лопались на губах, оставляя горький вкус мыла. — У меня каталепсия. Я не могу. Не могу.
— Нет у вас никакой каталепсии, — серо-зеленые глаза смотрели на него в упор, не мигая. — Вы симулируете болезнь, чтобы сорвать тщательно спланированную операцию. Или мне следует напомнить вам, что идет война? Вы трус или предатель, капитан Ватсон?
— Я врач, — немеющими губами прошептал Джон.
— Тогда почему вы не лечите своего пациента?
Джон сглотнул. В голове вдруг сделалось легко и пусто, будто в нее закачали гелий. Сковавшее его оцепенение прошло.
— Хорошо, — произнес он не своим голосом, — я проведу операцию. Хорошо. Но предупреждаю вас, майор, что я не несу ответственности за жизнь этого человека. Операция может как спасти его, так и убить. Это ваш выбор, не мой.
— Это был его выбор, — майор чуть улыбнулся, и Джон вздрогнул, узнав эту улыбку. — А мы всего лишь исполняем свой долг. Приступайте, доктор!
Собеседник отошел в сторону, Джон шагнул вперед и снова взглянул на окровавленного Джима Мориарти.
Вместо него на носилках лежал Шерлок.
Джон проснулся со сдавленным криком и какое-то время тяжело дышал, приходя в себя. На часах было двадцать минут седьмого, слишком рано, чтобы вставать, слишком поздно, чтобы попробовать подремать еще.
Он закрыл глаза, пытаясь выкинуть сон из головы. Его психоаналитик вцепилась бы в это сновидение мертвой хваткой — еще бы, столько возможностей для интерпретаций. Хотя, может, такое ей как раз не интересно. Мотивы того, что ему приснилось, не нуждались ни в каких интерпретациях — все лежало на поверхности. Как там сказал майор с глазами и улыбкой Майкрофта Холмса? «Мы всего лишь исполняем свой долг». В точку. И заткни свое дурацкое чувство вины, Джон Ватсон, ты тут совершенно ни при чем.
Джон вздохнул, отбросил одеяло, встал и принялся вяло одеваться. Спустился вниз, в гостиную, где до сих пор горел свет. Шерлок спал в кресле, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Мориарти тоже спал. Джон подошел поближе. Лицо виновника его ночных кошмаров было расслабленным, почти умиротворенным. Приступ прошел, и теперь он обмяк, разметался по кровати. Вытянутая правая рука свешивалась с края дивана. Джон сначала подумал, что на запястье у него надеты часы, но тут же понял — это следящий браслет. С минуту Джон глядел на полоску черного пластика, а потом тряхнул головой и пошел ставить чайник.
В этой истории он по-прежнему считал себя сторонним наблюдателем. Вот только к Майкрофту Холмсу у него появилось несколько вопросов.
* * *
Порой Джон думал, что если бы на свете существовала наука холмсология, то его оценки по этому предмету оказались пусть и не намного, но выше, чем у всех прочих «учеников». Конечно, понять до конца мотивы поступков братьев Холмс возможным не представлялось, но кое-что он предугадывать научился.
Так, например, он был готов побиться об заклад, что сегодня днем, скорее всего сразу после ланча, ему позвонит старший из братьев и ненавязчиво поинтересуется, как обстоят у них дела. Шерлок лишил его возможности следить за ними напрямую, но Майкрофт Холмс относился к разряду людей, которые не услышат слова «нет», даже если его проорут прямо в ухо. Не получив нужной информации у брата, он просто-напросто решит выудить все интересующие сведения у его соседа. В любом другом случае Джон подыгрывать бы ему не стал, но на этот раз ему самому необходимо было узнать у «скромного правительственного чиновника» парочку скромных правительственных секретов. И заодно высказать ему все, что он думает по поводу этой операции с Мориарти.
Когда через час после обеденного перерыва зазвонил телефон, Джон моментально прокрутил в уме заранее заготовленную фразу о цели, что оправдывает средства, об отсутствии элементарного профессионализма и об ошибках, что хуже преступлений, но старший Холмс не дал ему и рта раскрыть.
— Заранее принимаю все ваши упреки, Джон, — в голосе Майкрофта Холмса сочувствие и терпение плескались в точно отмеренных дозах, — и спешу вас заверить, что доводить проблему до столь критического уровня никто не собирался. И менее всего ваш покорный слуга, — Холмс на секунду замолчал и продолжил куда более твердым тоном: — Но что сделано, то сделано, и теперь мы можем лишь попытаться склеить осколки и не порезаться о них в процессе.
— Не порезаться… — повторил Джон. — Да. Конечно. Не сомневаюсь, что именно так вы и объясняете…
— Джон, умоляю, — со вздохом произнес старший Холмс в трубку, — давайте не будем драматизировать ситуацию, тем более что…
— Вы не могли провести предварительные тесты? — грубо оборвал умиротворяющий поток слов Ватсон. — Аллергопробы, анализ крови? Скорее всего, у него негативная реакция на нейролептики. Что там вы ему давали? Клоназепам? Нитразепам?
— Джон, — тон его собеседника неуловимо изменился — и река словно подернулась льдом. — Вы действительно думаете, что все было так просто?
— Я…
— Мы живем в мире, которым движут разносторонние силы. И их суммарный вектор направления порой не совпадает с расчетным. Особенно когда в дело вмешивается слишком много неучтенных факторов.
— Вот как? — Джон нервно забарабанил пальцами по столешнице и заметив это, сжал руку в кулак.
Как-то так получалось, что любой разговор с Майкрофтом Холмсом незаметно превращался в воспитательную беседу директора школы с упрямым подростком — и роль директора исполнял отнюдь не он.
— Мне не нужно объяснять вам все это, — мягко, почти по-дружески произнес Холмс. — Вы видели это своими глазами, когда наблюдали за тем, как работает мой брат. Шерлок высчитывает вектор — и тот указывает ему на цель.
— При чем здесь…
— Вы хотели получить ответы, не так ли?
— Вы не дали ответов!
— Я дал вектор.
Джон закатил глаза. Разговаривать с Майкрофтом Холмсом — все равно что наощупь искать безопасную тропу в болоте. С каждой репликой увязаешь все глубже.
— Вы позвонили, чтобы рассказать о векторах? — медленно произнес он.
— Я позвонил, чтобы спросить, как прошел вчера ваш вечер.
Джон наконец-то нащупал относительно твердое место посреди их зыбкого диалога. Как он и думал, старший Холмс собирается использовать его в качестве живого «жучка».
— Почему бы вам не спросить об этом брата? — несколько злорадно посоветовал он.
На том конце трубки немного помолчали.
— Я прекрасно знаю, на чьей вы стороне, Джон, и не прошу работать на два фронта. Но вам не приходило в голову, что вы сражаетесь не с той армией? То, что Шерлоку нравится со мной враждовать, отнюдь не означает, что и мне тоже. Джон… когда ваш нынешний гость пребывал еще не в столь плачевном состоянии, он голыми руками убил одного из моих сотрудников. Человека на голову выше его и почти в два раза тяжелее.
Против воли перед глазами у Ватсона встало изможденное лицо с зелеными пятнами синяков, поэтому он ответил резче, чем намеревался:
— Беспокоитесь, что он задушит нас во сне?
— Ну что вы! — хмыкнул Холмс. — Всего лишь хотел напомнить о praemonitus praemunitus. Вы ведь, кажется, увлекались латынью в университете, доктор Ватсон, не так ли? Я, как ни удивительно, тоже. Что ж, хорошего вам дня и, особенно, вечера.
В телефоне раздались короткие гудки, и Джон машинально нажал «отбой». Ну вот, как обычно под конец разговора он безнадежно увяз в трясине по горло.
В университете Ватсон действительно углубленно изучал латынь, и перевод римской пословицы вспомнил сразу. «Предупрежден — значит вооружен». Но на что намекал Майкрофт Холмс? Джон не верил, что Мориарти в его теперешнем состоянии способен на убийство. Но, быть может, речь шла совсем о другом? Что имел в виду Холмс, когда говорил о неучтенных факторах? О векторах? Что в их беседе было главным, а что второстепенным? И для чьих ушей вообще предназначались слова Майкрофта: его или Шерлока?
Джон прокручивал их странный разговор весь оставшийся день и по дороге до квартиры, но так и не смог дать однозначного ответа ни на один из вопросов. Да уж, если говорить о холмсологии, то майкрофтоведение он завалил полностью. Надежда оставалась лишь на шерлокознание — младший Холмс, как и старший, не очень любил давать объяснения, но когда Джон настаивал, отвечал всегда исчерпывающе полно и правдиво. Качество, которое он всегда высоко ценил в друге и за которое прощал ему многие недостатки.
Голос Шерлока Джон услышал еще на лестнице. Похоже, друг читал вслух: негромко, неторопливо и размеренно.
Сцену, которую он застал в гостиной, можно было бы назвать идиллической: его постоянный сосед и сосед временный расслабленно сидели в креслах друг напротив друга и предавались тихим радостям вечернего чтения у горящего камина. Вот только у умолкшего при его появлении Шерлока на скуле алел свежий кровоподтек, а у безразлично смотрящего куда-то сквозь него Мориарти сильно распухла нижняя губа.
— Что произошло? — спросил Джон упавшим голосом. В голове, как наяву, зазвучали слова Майкрофта Холмса.
— Ничего особенного, — пожал плечами Шерлок.
— Вот как? — Джон подошел поближе. — Тогда я задам вопрос по-другому — кто ударил первым?
Шерлок поморщился.
— Мы не дрались.
— Шерлок! — отчаянно воскликнул Джон. — Хотя бы ты можешь просто ответить на вопрос?
Друг прищурился.
— На работе кто-то сильно испортил тебе настроение: когда ты злишься, то одеваешься наскоро и не смотришь перед уходом в зеркало, а сейчас у тебя воротник рубашки выбивается из-под не застегнутой до конца куртки. Судя по твоей последней фразе, этим кем-то оказался мой не в меру любопытный брат. Ты злишься, потому что не можешь выкинуть его слова из головы. Майкрофт просил шпионить за мной, мотивируя это исходящей от Джима угрозой?
— Господи, у меня от вас голова кругом идет, — выдохнул Джон. — Да, именно так. И, похоже, в его словах была доля истины. Ведь это не ты ударил первым?
— Нет, — невозмутимо отозвался Шерлок, — но можно сказать, что я его спровоцировал.
— Как?
— Хотел сделать очередную инъекцию витамина В. Очевидно, выбрал неудачное время — Джим воспринял это как агрессию с моей стороны, стал защищаться. Кстати, у него весьма профессионально поставлен хук справа, не ожидал.
Джон бросил взгляд на правую руку Мориарти, что неподвижно лежала на подлокотнике кресла. Пластыри на костяшках были совсем свежими. «Он голыми руками убил человека на голову выше его и почти в два раза тяжелее». Только этого не хватало.
— И что потом?
— Я не собирался его бить, — сказал Шерлок почти обиженно. — Защищался от второго удара и неудачно отбил его руку, так что он саданул ею себе по губам.
— А потом? — повторил Джон сквозь зубы.
— Повалил его и держал, пока приступ не прошел. Что такого наговорил тебе Майкрофт?
— После расскажу, — он устало провел по лицу рукой. — Вы ужинали?
— Можно сказать, что да, — на этих словах друг фыркнул, словно вспомнил смешную шутку. — Хотя… Джим, ты хочешь перекусить?
С точки зрения Джона, Мориарти все так же бездумно и равнодушно смотрел в стену, но Шерлок с энтузиазмом хлопнул в ладоши и вскочил с места.
— Вот и отлично! Сейчас мы что-нибудь придумаем, да, Джон?
— Э-э… Шерлок, ты уверен? — попытался запротестовать он, но чрезвычайно довольный Шерлок уже тянул его в кухню.
Консультирующий детектив частенько вел себя непредсказуемо, и Джон давно махнул на это рукой. В тот вечер ему стоило заподозрить неладное, стоило хоть немного поразмыслить над словами обоих братьев, но, как потом оказалось, Джон с треском провалил не только все экзамены по майкрофтоведению, но и по шерлокознанию тоже.
А все потому, что слишком доверял Шерлоку Холмсу.
* * *
Во время ужина и после Джон украдкой наблюдал за Джимом Мориарти. Конечно, строго говоря, психиатром он не был, но в Афганистане пришлось побывать и в шкуре психолога, и невролога, и психотерапевта заодно. Он видел солдат с взаправду поехавшей крышей и тех, кто симулировал безумие; вынужденно консультировал начинающих истериков и прогрессирующих невротиков; ставил предварительный диагноз латентным шизофреникам и давал свое заключение о вменяемости некоторых совершенно невменяемых бойцов спецназа. Война всегда притягивала людей определенного склада ума, и за время службы Ватсон насмотрелся на них сполна.
Их пациент не симулировал, в этом Джон был уверен. То, как он вел себя, как реагировал, как двигался… Как невозможно долго притворяться мертвым, так невозможно долго притворятся кататоником — тебя с потрохами выдаст собственное тело. Мышцы взбунтуются от нечеловеческой нагрузки, откажутся сокращаться и расслабляться по нелогичным с точки зрения здорового организма приказам. Нет, мозг Мориарти как плесенью был поражен болезнью. Тревожило то, что Джон никак не мог определить, становится ли ему лучше или хуже.
С одной стороны, Мориарти вроде бы как откликался на действия и слова Шерлока: вставал, когда его тянули за руку; садился, когда слегка надавливали на плечи; послушно ел, когда напоминали об этом, и даже перестал крутить чашку с горячим чаем после того, как друг очень мягко попросил этого не делать. Но с другой стороны Джон никак не мог избавиться от впечатления, что самого хозяина этого тела внутри тела нет. Неудивительно, что в средние века кататонию считали одержимостью — кто еще, кроме Дьявола, мог вытащить из человека душу и заменить ее своим порождением? А может, и не надо ее ничем заменять, достаточно лишить души, и пустота доделает все остальное?
Джон изумленно покачал головой. Боже, о чем он только думает — о душе Джима Мориарти! Скоро начнет читать «Отче наш» и принюхиваться к запаху серы. Если бы все, что с нами происходит, можно было объяснить вмешательством высших сил, как просто стало бы жить. Впрочем, Шерлок наверняка сказал, что не «просто», а «скучно».
— Чему ты улыбаешься? — тут же спросил не воображаемый, а вполне реальный Шерлок.
— Да так, — Джон немного смутился, — пустяки. Лучше скажи мне, как, по-твоему, у… Джима есть хоть какой-то прогресс?
Друг удивленно поднял бровь.
— А ты не видишь?
— Гм… не особенно.
Шерлок посмотрел на него так, будто не поверил до конца его словам. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но запнулся на полуслове, легонько постучал пальцем по губам.
— Я забыл, что ты, фактически, видел его всего два раза — прошлым вечером и этим. Да, ему определенно лучше, он постепенно успокаивается, расслабляется, перестает каждую минут ждать атаки.
— Атаки?
— Фигурально выражаясь, — у друга заблестели глаза. — Улитка зашевелилась в ракушке, немного терпения — и она высунет рожки наружу.
— Шерлок...
— Что? Чем тебе не нравится аналогия с улиткой? Это позитивно окрашенный в общественном сознании моллюск — в сравнении с ним нет ничего обидного.
Джон поднял руки, капитулируя.
— Хорошо, хорошо! Улитка так улитка. С рожками, — он вспомнил свои недавние размышления и хмыкнул. Если посмотреть с этой точки зрения, то улитка все же лучше Дьявола, пусть у нее тоже рога имеются.
Может, насчет «позитивно окрашенного моллюска» Шерлок и был в чем-то прав, но вот в их пациенте Джон, как не присматривался, положительных сдвигов не видел. Разве что руки у него перестали дрожать. Теперь Мориарти просто рассеяно постукивал пальцами по столу — хотя Джон и не исключал, что он всего лишь бездумно скопировал у Шерлока его привычный жест. Это еще ни о чем не говорит. Надо попробовать выудить у Майкрофта анализ крови Мориарти и посмотреть на тогдашний уровень дофамина и серотонина в плазме крови. Потом сделать новый анализ и сверить результаты — и тогда можно будет уверенно говорить о каких-то изменениях.
Заодно, может, хоть примерно удастся догадаться, чем же его тогда накачали, пытаясь развязать язык. То, что старший Холмс не назовет препарат, Джон уже понял — государственная тайна, кто бы сомневался! Но если у их пациента начнется приступ, то непонятно даже, какое успокоительное ему можно давать безбоязненно, а какое снова пошлет в кому. Не держать же его каждый раз за руки и за ноги, пока он не выдохнется! Джон вспомнил слова Шерлока о жесткой фиксации, от которой у Мориарти остались синяки на лице, и передернул плечами. Не тогда ли он убил сотрудника Майкрофта? Или это было до того, как его начали… жестко фиксировать?
После ужина он поделился сомнениями с другом, а заодно пересказал странный разговор с Майкрофтом, но Шерлок слушал его вполуха. Все его внимание было сосредоточенно на госте. Мориарти бесцельно кружил по гостиной, то замирая на одном месте и раскачиваясь на пятках, как будто прислушиваясь к чему-то, то снова возобновляя свое бесконечное путешествие. Левая рука была сжата в кулак, а пальцы правой барабанили по всему, до чего могли дотянуться, — столу, комоду, полкам, книжному шкафу, крышке ноутбука, черепу, креслу, плечу сидевшего в нем Холмса. Он напоминал не то слепца, двигающегося наощупь, не то ученого, который никак не может поймать за хвост ускользающую идею. В какой-то миг Джон и сам потерял нить рассказа и почти завороженно наблюдал за тем, как один из самых опасных преступников Англии бродит по их комнате в поисках неведомого… чего-то.
— Джим, — позвал Шерлок негромко. — Джи-им…
Тот запнулся, словно наткнулся на невидимое препятствие. У него дернулось правое плечо, раз, другой, а потом он продолжил путь, только пальцы застучали по подворачивающимся под руку поверхностям быстрее, чем прежде.
— Без толку, Джим, без толку, ты и сам это знаешь, — Шерлок произносил эти слова небрежным, легкомысленным тоном, но Джон видел, что он натянут как струна. — Давай я лучше тебе что-нибудь почитаю. Может тогда станет легче. Ну же, выбери, что хочешь.
Мориарти снова замер, склонил голову на бок, глядя куда-то между ними — то ли на каминную полку, то ли на стену. Он переминался с ноги на ногу, неуверенно, медленно, скованно, а пальцы отбивали слышимый только ему одному ритм прямо в воздухе.
— Давай, Джим, — повторил друг терпеливо.
— Ш-ш-шер… лок. — Пальцы дернулись, замерли.
— Поэзия, это я уже понял. Предпочитаешь что-то конкретное?
Мориарти издал какой-то сдавленный звук, нечто среднее между шипением и стоном, и пальцы его вновь принялись бить беззвучную дробь.
— Ладно, — пожал плечами Шерлок и встал из кресла. — Можно и так.
Он в два шага оказался перед Мориарти, поймал его за руку и потянул за собой.
— Чтение вслух и вправду помогает? — негромко поинтересовался Джон.
Шерлок, не оборачиваясь, кивнул, усадил гостя в свое собственное, рьяно оберегаемое от чужих посягательств кресло, и метнулся к книжным шкафам.
— Нет, вечер поэзии — это не для меня, — Джон нарочито громко зевнул. — Пойду-ка я лучше спать.
Искоса он бросил взгляд на Мориарти. Как только тот опустился в кресло, то сразу обмяк, потерял всю свою недавнюю неутомимость, что гнала его вперед. Чем черт не шутит, может, действительно начал расслабляться? Джон пожелал оставшимся спокойной ночи, но вместо ответа услышал довольное «ага!» Шерлока, откопавшего на полках какую-то потрепанную книгу, и первые строки, продекламированные непривычно серьезным, торжественным голосом:
— Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостную думой,
Над старинными томами я склонился в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне…
Не надо нам больше никаких гостей, сонно подумал Джон и зевнул еще раз, теперь уже непритворно. Нам и одного с лихвой хватает.
* * *
На этот раз кошмары его не мучили, но посреди ночи Джон проснулся так внезапно и резко, будто кто-то толкнул его в бок. На часах было чуть больше трех, в спальне тихо, а во рту — сухо. Поворочавшись немного, он обреченно вздохнул, встал с кровати и, накинув халат, отправился вниз глотнуть холодной воды.
Пока он спускался по лестнице, глаза успели привыкнуть к темноте, так что включать в гостиной свет не понадобилось. Шерлок, видимо, на этот раз решил ночевать в своей комнате, потому что кресло пустовало. Зато их пациент спал там же, где и прошлой ночью, с головой закутавшись в плед и отвернувшись к стене. Какое-то время Джон стоял, слушая его размеренное дыхание, а потом осторожно прошел в кухню, задвинул за собой двери и включил верхний свет.
Джим Мориарти сидел прямо перед ним на стуле — скорчившись, на корточках, обхватив руками колени и глядя на него в упор.
Джон со сдавленным воплем отшатнулся назад, ударился о дверь.
— Твою ж… о черт… — сердце бешено билось где-то в горле. — Что за черт?!
Мориарти шевельнулся, слегка повернул голову. Он каким-то немыслимым образом удерживался на сиденье стула, словно птица на жерди в клетке. И улыбался.
— Что… — Джон никак не мог унять отчаянную дробь в груди, — что ты делаешь… Джим?
За его спиной дверь резко отъехала в сторону, и Джон упал бы навзничь, если бы его не подхватили сзади.
— Что случилось? — встревоженно спросил Шерлок.
Господи, как же он был счастлив услышать этот голос! После той истории в Баскервиле Джон немного остро реагировал на такого рода… фантастические ночные видения. Значит, это друга он увидел спящим на диване, а вовсе не Мориарти!
— Вот, — махнул он рукой, все еще с трудом переводя дыхание. — Зря ты ему… про ворона… уф, читал. Не знаю, что он там… уф, себе вообразил, но я себе сейчас навоображал много чего. Да уж!
— Ого, — тихо произнес Шерлок. — Впечатляет. Действительно впечатляет, Джим. Это твой ответ? Никогда?
Мориарти уже не улыбался, смотрел на своего противника серьезно и строго. А потом уткнулся лбом в колени и больше не двигался, сколько бы Шерлок его не звал.
В конце концов им пришлось нести его на руках до дивана (изначально друг уложил Мориарти спать в своей собственной спальне, но сейчас они его туда не дотащили бы), безуспешно пытаться разжать сцепленные на коленях пальцы и придать ему хоть какую-нибудь удобную для сна позу.
Потом оба не сговариваясь ретировались в кухню и несколько минут молча пили свежезаваренный чай. Джон с некоторым содроганием думал о том, что ему приснится теперь.
— Значит, по-твоему — спросил он, — это значит «никогда»?
— Я ошибся, — неохотно ответил Шерлок. — Ничего это не значит. Ничего.
Продолжение в комментариях...
Автор: Впусти меня
Рейтинг: PG-13
Размер: макси, 21000 слов
Пейринг: шериарти шредингера и я не шучу: шериарти это или нет, зависит исключительно от точки зрения читателя
Жанр: джен, слэш или преслэш в зависимости от предыдущего пункта
Саммари: Похоже, эта шахматная партия окончилась патом: пусть Майкрофт Холмс и держит Джима Мориарти под замком, но открыть двери в его разум и забрать столь необходимую ему информацию он не в силах. Остается лишь одна надежда — на Шерлока, но успеет ли он подобрать нужный ключик вовремя?
Примечание: написано по мотивам заявки Endless 172
Таймлайн: АУ, события происходят сразу после эпизода 2.02 и вместо событий серии 2.03
Предупреждения: подробное описание психического расстройства
Критика: да, буду только рада; я не обижаюсь на критику, наоборот, мне интересно узнать все точки зрения и мнения - в том числе и то, что в фике не понравилось и почему
Ссылка на скачивание: формат rtf
Все началось с телефонного звонка Майкрофта Холмса. С весьма настойчивого звонка. Шерлок, по обыкновению, трубку брать не стал, хотя Джон крикнул ему, кто звонит. В такие мгновения Джон испытывал ужасную неловкость за друга и какое-то совершенно иррациональное чувство вины, хоть и был совершенно не виноват в случившемся. И только поэтому он решил вмешаться. Если бы он знал, какие события за этим последуют, то не прикоснулся к телефону, трезвонь тот хоть целый день. Но тогда Джон все еще был уверен, что Шерлок ведет себя так неприязненно по отношению к старшему брату исключительно из въевшейся с детства привычки, и потакать ему не собирался.
Он ответил на звонок, поздоровался с Майкрофтом и передал сотовый гневно взглянувшему на него Шерлоку.
— Да? — раздраженно произнес тот в трубку. — Я был занят. Чего тебе нужно?.. Что?!
Услышав этот изумленный возглас, Джон невольно бросил взгляд на детектива, но тот повернулся к нему спиной.
— Что произошло? — спросил Шерлок отрывисто, и Джон с некоторым волнением в груди подумал, что их ждет еще один визит в Букингемский дворец — быть может, на это раз даже с высочайшей аудиенцией.
Майкрофт говорил не слишком долго, но за все время его рассказа друг не шевелился, вытянувшись в струнку, как почуявшая добычу борзая. А потом шумно выдохнул, и с этим вздохом словно выпустил из себя напряжение, сгорбился и спросил устало:
— А от меня ты чего хочешь?..
Брат начал, видимо, что-то отвечать, но Шерлок тут же прервал его:
— Избавь меня от своей иезуитской риторики! Как я могу помочь тебе в этом… досадном происшествии, или как ты там его называешь?.. О, вот как. Надо же… Нет… Нет, я сказал. Меня это не касается, — он сделал паузу, выслушивая аргументы собеседника, а потом бросил сухо: — Ты ошибся, мне это неинтересно. Не беспокой меня больше по этому поводу.
Похоже, он поспешил сделать выводы, решил Джон, краем глаза наблюдая за тем, как Шерлок швырнул телефон на диван и принялся кружить по комнате, хмурясь и кусая губы. Тут явно что-то личное. Что-то, что друг принял близко к сердцу, как бы ему не хотелось признавать этот факт. Сам Ватсон готов был честно признаться, что его гложет любопытство, но задать прямой вопрос не решился — он и так невольно подслушал разговор, который братья наверняка хотели бы оставить без свидетелей.
Шерлок резко остановился у дивана, схватил телефон и уставился на него так, будто впервые увидел, а потом покачал головой, чертыхнулся шепотом и снова швырнул его на подушки. Джон — вот ведь дурацкая натура — вновь почувствовал себя виноватым, но что сказать в столь странной ситуации, понятия не имел.
В тот день никто из них о звонке больше не заикался, да и Шерлок, похоже, принял окончательное решение и вычеркнул неприятное событие из памяти. Но на следующее утро, зайдя на кухню, Джон обнаружил, что друг не только встал раньше него, но и разговаривает по телефону — тихо, холодно, почти зло.
— Да, я буду там сегодня… Нет, я ничего не обещаю, просто хочу взглянуть своими глазами… Мне плевать, что ты думаешь, Майкрофт… Нет, можешь не утруждать себя… Нет, я приеду один… Да… Да, я все понял, — он сделал паузу и произнес совсем тихо: — Не дави на меня. Это твоя проблема, а не моя… Решу на месте.
Значит, Майкрофт все-таки уговаривал Шерлока взяться за какое-то тайное и деликатное расследование, подумал Джон. Но он еще никогда не видел, чтобы из-за этого детектив так выходил из себя. Ватсон по-прежнему мучился любопытством, но теперь по соседству с ним поселилась тревога. Джон считал себя большим специалистом по нехорошим предчувствиям, и потому сразу опознал то колючее чувство, что шевельнулось у него в груди. Как позже выяснилось, он не ошибся. Вернее, ошибся — все оказалось куда хуже, чем он предполагал.
* * *
Шерлок вернулся из своей загадочной поездки ближе к вечеру, уставший и хмурый. Джон, и сам недавно пришедший с работы, разогревал ужин, искоса поглядывая на друга. Тот напряженно раздумывал над чем-то, но вопреки обыкновению, не торопился озвучивать свои мысли. Джон уже приготовился к молчаливому вечеру — порой, когда его соседа охватывала хандра, он целыми днями не произносил ни слова — но Шерлок неожиданно встрепенулся, словно очнувшись от забытья, и взглянул Джону прямо в глаза.
— Я знаю, что у тебя возникли вопросы, — детектив говорил неохотно и… так, будто не был до конца уверен в собственных словах. — Думаю, ты уже понял, что это дело касается Майкрофта. И меня. Вернее, это Майкрофт так думает.
— Шерлок, если это личное…
— Это не личное! — он чуть ли не выплюнул последнее слово. — И уж точно не с моей стороны. Не с моей… Скажи, Джон, как ты относишься к идее «цель оправдывает средства»?
Еще полгода назад столь резкая смена темы сбила бы его с толку, сейчас же он только нахмурился немного и произнес:
— Я часто слышал ее в Афганистане. Не могу сказать, что согласен, но на войне свои законы.
— А в мирной жизни?
Джон поежился. Странный тон этого разговора заставил его собраться, сосредоточиться. После той истории с Ирэн Адлер и совсем свежей — с военной базой, он особенно остро чувствовал, как крепко, пусть и незримо, большая политика переплетается с повседневной жизнью обычных людей. И как мало судьбы обычных людей значат для сильных мира сего. Конечно, газеты трубили об этом и раньше, но одно дело читать, и совсем другое — оказаться непосредственным участником событий.
— Мы сейчас говорим о политике, Шерлок?
— Скорее, о стратегии. И о стратегах.
— О твоем брате?
Друг хмыкнул.
— Ты зришь в корень, Джон. Да, о моем брате и его драгоценной высшей цели. Какой? Благо государства, конечно. Все, что когда-либо совершал Майкрофт, направлено на благо Англии. Поэтому он и не может простить мне того, что я не… как там это называется… положил свою жизнь на алтарь королевства.
— Ты не обязан…
— Обязан, Джон, обязан. По мнению Майкрофта, мы все обязаны это сделать.
Джону совсем не нравилось то, куда повернул разговор. И выражение лица Шерлока тоже не нравилось.
— Чего он хочет?
— Чтобы я все исправил. Распутал запутавшиеся сети. Налил разлитое молоко обратно в стакан. Доделал его работу.
— Какую?
— Сломал Джима Мориарти до конца.
* * *
Наверное, этим все и должно было закончиться, размышлял Джон на следующий день в перерывах между приемами пациентов и рутинной бумажной работой. Дождь лил с утра, в кабинете было сумрачно — примерно так же, как на душе. Этим все рано или поздно закончилось бы, это правда. И Мориарти получил именно то, что заслужил, — это тоже правда. И Майкрофт Холмс действовал во благо государства, в этом Джон также не сомневался. И уж наверняка считал, что цель оправдывает средства.
По словам Шерлока, у Мориарти имелась какая-то критически важная информация, ее необходимо было… извлечь. Консультирующий преступник нарывался — еще с дела Адлер, нет, еще с тех чудовищных ребусов. Нарывался и в конце концов нарвался на похищение и допрос с пристрастием. Которого не выдержал. Но кто мог предугадать, что у него окажется настолько хрупкая психика?..
Шерлок пересказывал события скупо, без деталей, но Джон и сам мог восполнить пробелы. Первая, силовая фаза, скорее всего, никаких результатов не дала, и специалисты из МИ-5 перешли к препаратам, подавляющим волю. Барбитураты, скополамин, какой-нибудь еще психоактивный коктейль. Конечно, Мориарти реагировал неадекватно, конечно, это списали на высокий порог сопротивляемости. А потом кто-то (сам Майкрофт или кто-то еще из руководства, из «стратегов», как назвал их Шерлок) просчитался — и приказал увеличить дозу. Когда преступник перестал реагировать на что бы то ни было, они спохватились, но уже слишком поздно. Кататонический ступор. Джон видел такое на войне. Но не думал, что придется столкнуться с ним в мирное время.
Итак, пусть и дорогой ценой, но Мориарти надежно запер свою тайну, и Майкрофт оказался в тупике, из которого видел лишь один выход. Сначала Джон не понял, зачем старший Холмс вообще решил обратиться к брату, но Шерлок объяснил, в чем дело. Мориарти не реагировал ни на кого — кроме него. В камере и на допросах он смотрел в одну точку и шептал без конца: «Шерлок, Шерлок, Шерлок». Майкрофт углядел в этом ниточку, за которую можно было потянуть. Что касается Шерлока… Джон вздохнул. Тут, как обычно, все было запутано.
Шерлок терпеть не мог, когда его принуждали, и чем сильнее на него давили, тем упорнее сопротивлялся нажиму. И в то же время его изводил неутолимый голод любопытства, выкручивая руки так, как старшему брату и не снилось. Битву между упрямством Шерлока Холмса и его любопытством Джон наблюдал неоднократно и мог уверенно предсказать результат, но на этот раз душу друга терзало что-то еще. Чувство, которому ни Джон, ни сам Шерлок — если бы тот хоть на миг согласился с тем, что способен испытывать эти самые «чувства» — не могли подобрать названия.
Джон бросил взгляд на часы и снова вздохнул. Что ж, согласен Шерлок с таким положением дел или нет, но сегодня ему придется встретиться лицом к лицу со своими несуществующими чувствами — Мориарти, наверное, уже привезли на Бейкер-стрит. Это было одним из условий. «От клиники пользы не будет, — сухо пояснил Шерлок во время очередного телефонного разговора с братом. — Подсознание уже прочно связало тамошнюю обстановку с опасностью. И нет, даже не заикайся о съемной квартире, Майкрофт». Вторым условием стало отсутствие в их квартире слежки — как живой, так и электронной. Когда старший брат заявил, что это невозможно, младший только рассмеялся в трубку. В конце концов, они договорились, что на Мориарти наденут электронный браслет, но Шерлок предупредил, что проверит его на наличие жучков. Отказался он и от медицинского сопровождения: «Там, где я сам не справлюсь, поможет Джон, а превращать квартиру в проходной двор, по которому будут шастать толпы посторонних, я не намерен». Только когда Майкрофт согласился на все условия, Джон до конца осознал, в каком отчаянном положении тот находился.
Это и стало тем последним аргументом, который убедил его принять участие во всей этой неприятной затее. Майкрофт не сказал, что за информацию скрывает Мориарти, но, вполне возможно, она поможет предотвратить теракт или еще какое-нибудь грандиозное преступление и спасти жизни десяткам, а то и сотням людей. Ради такого Джон готов был терпеть в квартире неуправляемого психопата, который чуть не убил их с Шерлоком забавы ради. Утешало и то, что потерпеть нужно было совсем недолго — Шерлок говорил о нескольких днях, неделе максимум.
На этот раз нехорошее предчувствие вело себя тихо, и Джон позволил себе поверить, что они смогут удержать ситуацию под контролем. Тогда он действительно так думал.
* * *
Когда Джон добрался до дома, то сразу понял, что их «пациент» уже прибыл. Встретившая его миссис Хадсон была взволнована, испугана, заинтригована, растеряна — словом, как и Джон, чувствовала себя совершенно не в своей тарелке.
— Он уже здесь, — сообщила она заговорщицким шепотом. — Три часа как. Шерлок все это время не спускался, а я не хочу его… их беспокоить. Джон, милый, ты не мог бы спросить у него… у них, не нужно ли чего? Все равно на сегодня у меня нет никаких дел, так что я могу помочь… Если понадоблюсь, конечно.
— Спасибо, миссис Хадсон, я спрошу, — рассеянно ответил Джон, поглядывая на лестницу. — Вы не волнуйтесь насчет нашего нежданного гостя, мы с Шерлоком с него глаз не спустим.
— Я в этом не сомневаюсь, мой милый, — улыбка у миссис Хадсон была несколько вымученной.
В ответ Джон улыбнулся, наверное, не менее фальшиво, и поспешил наверх. Воображение рисовало самые разные варианты той сцены, которая откроется его взору в гостиной. Мориарти, вольготно развалившийся в его собственном кресле и усмехающийся ему в лицо; Мориарти в тюремном комбинезоне со скованными впереди руками, неподвижно стоящий в центре комнаты и смотрящий на него в упор; Мориарти, бьющийся в припадке на диване; Мориарти с его браунингом в руках, наставленном на Шерлока… Джон понимал, что это ерунда, что в том состоянии, в котором сейчас находится преступник, он едва ли может представлять угрозу, но ничего не мог с собой поделать.
В гостиную Джон шагнул, ожидая всего чего угодно, но только не того, что она окажется пустой.
— Шерлок! — позвал он и поморщился от того, насколько взволнованно прозвучал его голос.
— Мы в кухне.
Голос Шерлока был абсолютно спокойным, и это придало спокойствия самому Джону. Все под контролем, напомнил он себе и раздвинул двери в кухню.
Шерлок сосредоточенно, будто очередной химический опыт проводил, заваривал чай. Мориарти сидел за столом спиной к Джону и даже не шелохнулся, когда он вошел.
Мориарти. В простой белой футболке и джинсах, с отросшими со времен их последней встречи волосами, весь какой-то съежившийся, он совсем не походил на того всемогущего преступника, который играл их жизнями в ночном бассейне. Впрочем, Джон помнил о личине робкого компьютерщика, которую Мориарти натянул при первом знакомстве. Может, к этой маске он прибегал всякий раз, когда чуял опасность? Или он не притворяется? Что, если он совершенно невменяем?
Джон замялся, не зная, что сказать. В голову лезла ерунда вроде «вот мы и снова встретились» и «как ты себя чувствуешь?», но произнести такое язык не поворачивался. Шерлок с чашкой чая в руках подоспел как раз вовремя — еще секунда, и Джон наверняка ляпнул бы какую-нибудь несусветную глупость.
— Держи, — Шерлок осторожно поставил чашку на стол перед Мориарти, подвинул так, чтобы тот легко мог взяться за ручку. — Выпей, тебе надо согреться.
Джон перестал растерянно пялиться на взлохмаченный затылок Мориарти и бросил удивленный взгляд на друга. На его памяти Шерлок ни разу не говорил подобным тоном — тихим, плавным, спокойным, без малейших следов его обычной колючей язвительности. Шерлок разговаривал с Мориарти как… с ребенком.
Джону сделалось не по себе. Его асоциальный сосед обращал внимание на тон своей речи только в тех случаях, когда это было необходимо для дела. И если сейчас он говорит со злейшим врагом неестественно мягко, это может означать лишь одно — любой другой тон тот просто не воспринимает.
Джон обошел стол, сел и внимательно всмотрелся в сидящего напротив… гостя.
Мориарти был болезненно худым и бледным, кожа его покрылась пятнами и трещинками, а кое-где начала шелушиться — верный признак серьезного истощения. Он был выбрит, но так неаккуратно, что не нужно обладать талантом Шерлока Холмса, чтобы понять, что брился он не сам. Слева, возле уха, пластырь скрывал самый, судя по всему, глубокий порез, но несколько других, на подбородке и горле, не потрудились даже обработать. Круги под глазами казались ненатурально черными, будто нарисованными, а скулу и лоб справа украшали другие круги, куда более яркие — буро-зеленые пятна подживающих синяков. «Он получил то, что заслужил», — напомнил себе Джон, но легче от этих слов не стало. У Мориарти дрожали руки — чуть-чуть, это было бы почти незаметно, если бы он не держал чашку. Ногти у него были обломаны или обгрызены до самого мяса. Шерлок тоже начинал грызть ногти, когда не мог найти верное решение…
Нет, твердо сказал Джон, я не попадусь в эту ловушку. Я не буду их сравнивать, я не стану менять их местами. Каждый шел своей дорогой, каждый сделал выбор, и то, что происходит сейчас на их кухне, — закономерные последствия этого выбора. И ничего больше.
Он поднялся с места, открыл холодильник, решая ежевечернюю задачу: сэндвичи, зато быстро, или горячий ужин, но долго и не хочется готовить. Конечно, миссис Хадсон предлагала помощь, но садиться ей на шею не позволяла совесть — особенно теперь, когда жильцов стало трое.
Кстати, о лишних ртах. Джон покосился на Мориарти, склонившегося над чашкой чая так, будто та была каким-то сокровищем, чудом попавшим в его руки.
— Ты его кормил? — спросил он вполголоса.
— Да, я насыпал ему сухого корма, — сухо ответил Шерлок. — И во двор на прогулку тоже уже вывел. Осталось только решить, в каком углу поставить его корзинку с одеялом.
— Не смешно.
Джон наконец сделал выбор в пользу вчерашнего сэндвича с беконом, хотя есть расхотелось совершенно. Усталость навалилась сильно и резко, как приступ мигрени. Он несколько раз моргнул и с силой провел рукой по лицу, чтобы прийти в себя. О чем он думал? Ах да…
— Шерлок, у него налицо все признаки истощения. Надо постараться дать ему побольше…
— Глюкозы и витамина В. Витамины я ему уже вколол, а глюкозу пытаюсь влить вместе с чаем.
Джон обреченно вгрызся в сэндвич, оттягивая неизбежное. Кто-то из преподавателей Бартса однажды обронил, что врач — это не профессия, а диагноз. И Джон констатировал у себя обострение болезни всякий раз, когда жизнь сводила его с потенциальным пациентом. Меньше всего на свете он хотел сейчас — да и вообще когда бы то ни было — оказывать помощь Джиму Мориарти, но личные эмоции Ватсона-человека не имели никакого веса в глазах Ватсона-врача. Перед ним сидел тот, кому была нужна медицинская помощь — и все остальные соображения отступали на второй план.
— Тебе передали его медицинскую карту? Анамнез, препараты, которыми его пичкали, результаты анализов, что угодно?
Он снова покосился на преступника. Тот почти не притронулся к чаю, только крутил чашку по столу влево-вправо, влево-вправо.
— Что-то передали, — несколько рассеянно кивнул Шерлок. — Но полезной информации немного. В основном они проверяли, симулирует ли он болезнь или нет.
В отличие от него Шерлок не отрывал глаз от их «гостя». Джон знал этот взгляд — детектив собирал и каталогизировал мельчайшие детали, чтобы затем сложить из них цельную картину. В такие мгновенья друг напоминал Джону хищную птицу, что бесстрастно и неотвратимо кружит над добычей, прежде чем послать себя, как стрелу, прямо в цель. Вот только сейчас лицо Шерлока было далеко не таким бесстрастным, как обычно.
— Джим, — Шерлок подался вперед, практически лег грудью на стол, чтобы заглянуть Мориарти в глаза, — тебе обязательно нужно выпить чай.
Мориарти вздрогнул так сильно, будто Шерлок не произнес эти слова негромко и мягко, а рявкнул их ему на ухо. Чашка подпрыгнула, как лягушка, и вылетела у него из рук, обливая сладким чаем и его самого, и Шерлока.
— Вот черт, — пробормотал друг. — Второй раз уже. Джон, дай полотенце.
— Второй раз? — спросил Джон, кидая одно полотенце Шерлоку и пытаясь вытереть расползающуюся по столу лужу другим.
— Да, один раз я его уже переодевал, когда он вылил на себя стакан воды. Надо будет сказать, чтобы привезли для него побольше одежды.
— Я могу дать пару своих рубашек, — предложил Джон. — Мы примерно одного роста, ему будет впору.
Он насухо вытер лужу, посмотрел на неподвижно сидящего Мориарти. Тот словно и не замечал, что одежда промокла насквозь, а по рукам течет вода. Пальцы его продолжали крутить несуществующую чашку влево-вправо, влево-вправо.
Джон поднял голову и поймал взгляд Шерлока. «Во что мы вляпались?» — задал он безмолвный вопрос.
Но Шерлок лишь сжал губы в ответ.
И отвел глаза.
* * *
Позже, когда Джон мог уже спокойно и объективно осмыслить события того вечера, он честно признался себе, что для него они стали шоком. Если бы на кухне действительно разыгрался один из тех сценариев, что мелькали у него в голове по пути домой, он был бы к ним хоть как-то готов. Но то, чему Джон в итоге стал свидетелем, оглушало. Да, именно. Оглушало.
И потому он оцепенело наблюдал за тем, как Шерлок возится с Мориарти, но сам мало чем помогал другу. Все происходящее казалось каким-то сюрреалистическим сном, из которого сознание выхватывало лишь отдельные фрагменты.
Детская покорность, с которой Мориарти позволил себя раздеть. И это — влюбленный в себя без памяти пижон, щеголявший модными костюмами! Джон видел перед собой равнодушное лицо, а в ушах звенело самодовольное «Вествуд!» — и невозможно было поверить, что это один и тот же человек.
Старческое упрямство, бессмысленное и безразличное ко всему, но от того не менее непреклонное. Шерлок пытался надеть на него рубашку, а Мориарти упорно мотал головой и выдергивал руку из рукава.
— Может, ему не нравится, что это — моя рубашка? — полушутливо-полувсерьез предположил Джон.
— Что-то ему точно не нравится, — буркнул Шерлок и тут же совсем другим тоном продолжил: — Джим, ты же без нее замерзнешь. Ну сделай усилие, не вертись.
И Мориарти послушался. Это тоже было совершенно немыслимо — это его животное доверие. Так пес, услышав голос хозяина, позволяет сделать себе смертельную инъекцию; так лошадь, повинуясь воле всадника, скачет в огонь. Майкрофт оказался прав — Мориарти реагировал на Шерлока, на его голос, прикосновения, присутствие.
— Он тебе доверяет, — неверяще выдохнул Джон, когда понял это.
— Удивительно, правда? — еле слышно пробормотал Шерлок, и в голосе его Джону почудилась не то обида, не то горечь.
Но самое жуткое впечатление у него осталось от выражения глаз Мориарти. Он отводил взгляд, когда Джон пытался заглянуть ему в глаза, наклонял голову пониже и вжимал ее в плечи. Заметив такую реакцию, Джон перестал ловить его взгляд и встретился с ним глазами совершенно случайно, почти мимолетно. Мориарти посмотрел на что-то позади него, посмотрел очень пристально и одновременно абсолютно бессмысленно, так, будто фокус его взгляда был направлен и внутрь, и вовне, или так, как будто он потерял этот фокус и больше не знает, куда смотреть. Ватсон видел такое раньше. Похожий взгляд был у ослепших солдат: они понимали, что слепы и в то же время не понимали этого.
Для тех солдат зрение было целым миром — потеряв его, они потеряли весь мир. Консультирующий преступник лишился своей личности. То, что от нее осталось, походило на жалкие ошметки от лопнувшего воздушного шарика. Такой судьбы Джон не желал никому. Никому.
Пока он сидел в своем кресле у камина, тер ноющие виски и пытался хоть как-то упорядочить в голове какофонию мыслей и чувств, Шерлок удивительно ловко и споро переодел Мориарти в сухую одежду, успешно влил в него новую порцию горячего сладкого чая, а потом сходил за аптечкой и принялся обрабатывать порезы, синяки и ссадины на руках, шее и торсе.
— Ты проверял, у него кости целы? — спросил Джон.
Надо было подняться и обследовать пациента самому, но он просто не мог заставить себя встать с кресла.
— Ты вообразил себе застенки Гуантанамо? — хмыкнул Шерлок, но смешок вышел сухим и едким. — Майкрофт, при всех его недостатках, не садист, и садистов на службе не держит. Так что никого там на дыбе не вздергивают и иголки под ногти не загоняют.
— Синяки на лице…
— Фиксировали голову в определенном положении. Жестко, видимо, им была нужна полная неподвижность.
Джон не хотел знать, зачем такое могло понадобиться. Он вообще предпочел бы ничего этого не знать. Да, политики, особенно перед выборами, любили поразглагольствовать о войне, которую власти ведут с преступным миром, но в подробности не вдавались. Может потому, что тогда пришлось бы признать, что блестящие доспехи защитников закона уродует слишком много грязных пятен.
Шерлок закончил обрабатывать ссадины на костяшках пальцев, взял безвольную ладонь в руки и медленно потянул на себя. Мориарти ощутимо напрягся и попытался отдернуть руку.
— Ну-ну, тише, — успокаивающе проговорил друг, не отпуская дрожащие пальцы. — Я просто хочу взглянуть поближе, ничего больше… Что, Джим?
Подрагивающие пальцы другой, свободной руки нерешительно коснулись губ детектива, поползли вверх по лицу.
— Ше-е-ер… ло-ок, — голос у Мориарти был сиплым и таким неуверенным, будто он не слышал того, что говорит.
— Джи-им, — медленно, в тон ему произнес Шерлок в ответ, — ты узнаешь меня?
Мориарти склонил голову на бок — точно так же, как той ночью в бассейне — и губы его дрогнули, открываясь, чтобы произнести новое слово.
Наблюдая за ним в тот миг, Джон испытал невероятное облегчение: такая реакция означала, что скоро это безумие закончится.
Он ошибался. Оно еще даже не началось.
* * *
В тот вечер Джим Мориарти не пришел чудесным образом в себя. Да, он заговорил, но произносил лишь одно слово хриплым надтреснутым голосом. Шерлок. Шер-лок. Ш-ш-шер-лок. Иногда вместо имени изо рта у него вырывалось невнятное шипение и хрипы — словно кто-то пытался раз за разом проиграть безнадежно испорченную граммофонную пластинку. От звука этого изломанного голоса у Джона мурашки ползли по спине.
Шерлок сиял.
Будь его воля, он изучал бы поведение Мориарти до утра, но тот находился не в том состоянии, чтобы протянуть так долго.
Обычно от изнеможения обмякают, а их невольный гость все больше цепенел. Джон и сам был измучен до предела и едва держал глаза открытыми, и потому просто-напросто прошляпил первые опасные симптомы.
— Джим, отпусти мою руку, пожалуйста. — Голос Шерлока звучал настолько безмятежно, что Джон сразу встрепенулся. Что-то случилось.
Мориарти восседал на диване неестественно прямо и неподвижно, похожий на манекен из магазина готовой одежды. Или на куклу в человеческий рост, на лице которой застыло отрешенно-рассеянное выражение. Шерлок сидел перед ним на корточках и пытался разжать пальцы своего подопечного, вцепившегося мертвой хваткой в чужое запястье. На этот раз Мориарти не собирался проявлять покорность. Он сжимал руку все крепче и крепче, а когда Шерлок силой попытался разомкнуть пальцы, отчаянно замычал.
— Черт, — еле слышно пробормотал друг. — Как я это прозевал?
Теперь и Джон увидел, в чем дело. У Мориарти начинался кататонический ступор: лицевые мышцы уже одеревенели, на шее болезненно натянулись жилы — паралич опускался все ниже, заставляя каменеть плечи и руки. Скоро разжать пальцы можно будет, только сломав их.
— Джим, — Шерлок шептал слова мягко, успокаивающе, почти гипнотически, — пожалуйста, отпусти руку. Разожми пальцы, я прошу тебя. Давай, разожми пальцы, будь умницей.
Джон затаил дыхание, повторяя те же слова про себя, но умом понимал, что это не сработает. Мориарти смотрел на них остекленевшими глазами без малейшего проблеска понимания. Слишком поздно — сейчас любые команды или просьбы, даже самые простые, будут проваливаться в темный колодец сознания и бесконечно долго падать на дно. И невозможно сказать наверняка, когда они его достигнут.
Говорят, отчаяние подстегивает спасительную мысль. Наверное, именно оно подсказало Джону идею.
— Шерлок, покажи ему другой рукой, что надо сделать.
Друг встрепенулся.
— Точно, эхопраксия!
Он поднес свободную руку к неподвижному лицу Мориарти и начал медленно сжимать и разжимать пальцы. Сам Джон никогда не проделывал такого опыта с больными, только читал о непроизвольном, бессмысленном повторении пациентами чужих действий во время приступов. И сейчас совершенно не был уверен, что это поможет. Но что им еще оставалось? Ломать пальцы? Выворачивать кисть?
Побелевшие от напряжения пальцы с разбитыми и недавно обработанными перекисью костяшками дрогнули и медленно разжались. Мориарти поднял руку и неуверенно, неуклюже принялся сжимать и разжимать кулак.
Сердце колотилось как бешеное. Джон перевел дыхание, бросил взгляд на опухшее запястье друга и сочувственно цокнул языком. Шерлоку на посиневшую руку было наплевать. Он играл с их несчастным пациентом в «камень-ножницы-бумага» и вспыхивал от радости каждый раз, когда тот показывал вслед за ним правильную фигуру.
— Мыслительные процессы не затронуты, — негромко бросил он в сторону, не отрывая взгляда от подрагивающих пальцев, которые только что показали «ножницы». — Видишь, Джон? Видишь?
— Шерлок, прекрати, — Джон сглотнул. — Пожалуйста, прекрати. Это болезнь, а не… игра.
— О чем ты? — в голосе Шерлока звучало какое-то совершенно детское недоумение. — Я лишь проверяю базовые импульсы. Ты, как врач, должен был бы…
Джон рывком вскочил на ноги и слепо рванул в сторону кухни. Еще секунда — и он бы заорал, может даже ударил друга или… или худую руку, сложившую «ножницы», или это восковое лицо, или их обоих, этих долбанных игроков, которые играют и все никак не могу наиграться, черт возьми, он не хочет в этом участвовать, он не может это видеть!
Тяжело дыша, он оперся о стол двумя руками. Спокойно, Джонни, спокойно, только твоей истерики тут не хватало.
Он несколько раз с силой моргнул, прогоняя мельтешащие перед глазами едкие красно-зеленые пятна. Джон понимал, что в нем сейчас кричат усталость и стресс, что срываться на Шерлоке — и уж тем более на том, кто даже не поймет, почему на него злятся, — непрофессионально и просто по-человечески низко, но все равно был вынужден собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя вернуться в гостиную.
Если бы это был кто угодно кроме Мориарти! Может тогда он смог бы бесстрастно наблюдать за происходящим, вмешиваясь лишь в тех случаях, когда требовался его медицинский опыт. Но даже в таком бедственном состоянии консультирующий преступник вносил в их жизнь хаос, переворачивая все с ног на голову. Джон не знал, что с этим делать, но и ничего не делать тоже не мог — слишком уж сильно и непредсказуемо это живое воплощение хаоса влияло на самого рационального и логичного человека, которого Джону когда-либо доводилось встречать.
И он запретил себе даже заикаться о том, как этот хаос влияет на него.
* * *
Когда Джон вернулся на позорно оставленное поле боя, чтобы продолжить сражение, оказалось, что бой уже закончился. Сделал ли Шерлок выводы из его вспышки гнева или полностью удовлетворил свое любопытство, но он наконец-то оставил Мориарти в покое. Вернее, предоставил этот покой ему.
Диван в гостиной был разобран и застелен, их временный постоялец переодет в футболку и пижамные штаны, и сейчас Шерлок с невообразимым терпением пытался уговорить упрямого гостя лечь. Тот сидел на краю приготовленной постели все так же неподвижно прямо, с вытянутой вперед правой рукой. Джон невольно поморщился, увидев, что пальцы у него по-прежнему сложены в раскрытые «ножницы».
Каталепсия. Джон, конечно, знал об этом синдроме, свойственном кататоникам. Больные могли принимать самые причудливые позы и застывать в них часами, а то и днями. В Афганистане он сталкивался с проявлениями каталепсии, но в редуцированной форме: один из солдат беспрестанно теребил мочку уха, другой не мог до конца поднять руки, кто-то еще причудливо выворачивал запястье. Но такую ярко выраженную flexibitas cerea Джон видел впервые.
Мориарти не сопротивлялся, когда Шерлок опускал его руку вниз, но немедленно поднимал ее вновь. Друг вздыхал, однако терпеливо старался переупрямить упрямца. Ватсон покачал головой. Шерлок мог заниматься этим хоть всю ночь — и совершенно без толку.
— Шерлок, у него нарушение мышечной деятельности, — устало произнес Джон, хотя другу это наверняка уже было известно. — Он не сможет сейчас удержать руку внизу, даже если очень захочет.
Эта особенность кататонического синдрома всегда страшила Джона больше всего. Было жутковато даже чисто умозрительно представлять, каково это — чувствовать себя марионеткой, которую любой может подергать за ниточки. Любой, кроме тебя самого.
Шерлок тем временем еще раз насильно опустил чужую руку.
— По-прежнему думаешь, что я играю? — отрывисто спросил он и перехватил неумолимо поднимающуюся руку Мориарти за запястье. — Нет, нет, Джим, вверх нам не надо, совсем не надо. И почему тебя не заклинило в более удобной для сна позе?..
— Играешь? Ну что ты! — ответил Джон куда язвительнее, чем намеревался. — Как можно перепутать игру и эксперимент? Ничего, если я позанудничаю немного и напомню, что перед тобой не труп из морга, а живой человек?
— Бесподобное умение констатировать очевидное, — бросил Шерлок через плечо.
— Тебе часто приходится напоминать прописные истины, — огрызнулся Джон.
Он чувствовал себя совершенно разбитым. Ругаться с другом, да еще и из-за общего врага, не хотелось совершенно, но и безучастно смотреть на все это он не мог.
— Давай уложим его более-менее прямо и подержим так какое-то время, чтобы мышцы запомнили новую позу, — предложил Джон. — Руку он, скорее всего, все равно будет вытягивать, но хотя бы останется лежать.
Шерлок бросил на него скептический взгляд, но попробовать новую тактику согласился.
Пациент покорился их воле неожиданно легко, словно только и ждал, пока его обездвижат. Шерлок держал его за плечи, а Джон — за накрытые одеялом ноги, и чувствовал, как по распростертому под ним телу волной прокатываются несильные судороги. Это мышцы сокращались, адаптируясь к новой нагрузке. Пару раз Мориарти дернулся, пытаясь сесть, но они держали его крепко, и вскоре он затих, замер абсолютно неподвижно. Джон перехватил вопросительный взгляд друга, кивнул, и оба осторожно разжали руки.
Ничего не изменилось. Ватсон с минуту наблюдал за тем, как их пациент размеренно дышит, глядя в потолок широко раскрытыми глазами, а потом отошел на пару шагов и присел на отодвинутый в сторону журнальный столик. В голове было так же пусто, как в черных глазах Джима Мориарти. Непроглядная темнота. Пустота. Как же он устал сегодня…
Минут через десять их беспокойный гость закрыл глаза и уснул, и Джон решил, что его вахта на сегодня закончена. Шерлок, уткнувшись носом в ноутбук, сообщил, что у него есть дело и тратить время на сон он не намерен. Ну и прекрасно, подумал Джон, тогда я здесь точно не нужен.
На подгибающихся от усталости ногах он добрел до своей спальни, кое-как разделся и забрался под одеяло. У него была всего одна просьба к мирозданию — крепкий он без сновидений. Как обычно, мироздание слушало его просьбы вполуха.
Ему опять снился Афганистан. Джон находился в мобильном госпитале где-то недалеко от линии фронта. Что за боевая операция проходила, определить было трудно, но явно что-то масштабное, потому что в воздухе беспрерывно стрекотали вертолеты, доставлявшие новых раненых. Джон знал, что с минуты на минуту объявят эвакуацию и что оперировать сейчас нельзя, слишком мало времени, они не успеют. Но сигнала все не было, ассистент ругался с кем-то по рации, вертолеты стрекотали все громче, а земля дрожала от дальних взрывов. И тут в палатку внесли нового раненого. Джон взглянул на него и почти не удивился, увидев на носилках Мориарти. У него было белое как мел лицо, удивленно распахнутые глаза и большая дыра в груди.
— Нет, — сказал Джон во сне. Почему-то ему было очень тяжело говорить, как будто что-то сильно давило на диафрагму, не давая вздохнуть. — Нет. Нет, ничего не выйдет.
— Это приказ, капитан Ватсон! — отчеканил идущий за носилками незнакомый майор.
— Поздно, — дышать становилось все труднее. — Эвакуация…
— Не начнется, пока вы с ним не закончите. Дело государственной важности, вы понимаете?
— Я…
Майор остановился прямо перед ним. Среднего роста, загорелый до черноты, темноволосый. У него был узкий жестокий рот и ужасно знакомые глаза.
— Вы запустите ему сердце, доктор. Это ваш долг! — Его губы почти не двигались, когда он говорил, и Джон был уверен, что никто, кроме него, не слышит слов этого майора.
— Я не могу! — Джон затряс головой. — Вы что, не видите? Не видите?
Он попытался поднять руку, но она не двигалась, ни один мускул не дрогнул от его отчаянных усилий.
— Каталепсия, — Джон выпускал слова изо рта, как пузыри, а они лопались на губах, оставляя горький вкус мыла. — У меня каталепсия. Я не могу. Не могу.
— Нет у вас никакой каталепсии, — серо-зеленые глаза смотрели на него в упор, не мигая. — Вы симулируете болезнь, чтобы сорвать тщательно спланированную операцию. Или мне следует напомнить вам, что идет война? Вы трус или предатель, капитан Ватсон?
— Я врач, — немеющими губами прошептал Джон.
— Тогда почему вы не лечите своего пациента?
Джон сглотнул. В голове вдруг сделалось легко и пусто, будто в нее закачали гелий. Сковавшее его оцепенение прошло.
— Хорошо, — произнес он не своим голосом, — я проведу операцию. Хорошо. Но предупреждаю вас, майор, что я не несу ответственности за жизнь этого человека. Операция может как спасти его, так и убить. Это ваш выбор, не мой.
— Это был его выбор, — майор чуть улыбнулся, и Джон вздрогнул, узнав эту улыбку. — А мы всего лишь исполняем свой долг. Приступайте, доктор!
Собеседник отошел в сторону, Джон шагнул вперед и снова взглянул на окровавленного Джима Мориарти.
Вместо него на носилках лежал Шерлок.
Джон проснулся со сдавленным криком и какое-то время тяжело дышал, приходя в себя. На часах было двадцать минут седьмого, слишком рано, чтобы вставать, слишком поздно, чтобы попробовать подремать еще.
Он закрыл глаза, пытаясь выкинуть сон из головы. Его психоаналитик вцепилась бы в это сновидение мертвой хваткой — еще бы, столько возможностей для интерпретаций. Хотя, может, такое ей как раз не интересно. Мотивы того, что ему приснилось, не нуждались ни в каких интерпретациях — все лежало на поверхности. Как там сказал майор с глазами и улыбкой Майкрофта Холмса? «Мы всего лишь исполняем свой долг». В точку. И заткни свое дурацкое чувство вины, Джон Ватсон, ты тут совершенно ни при чем.
Джон вздохнул, отбросил одеяло, встал и принялся вяло одеваться. Спустился вниз, в гостиную, где до сих пор горел свет. Шерлок спал в кресле, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Мориарти тоже спал. Джон подошел поближе. Лицо виновника его ночных кошмаров было расслабленным, почти умиротворенным. Приступ прошел, и теперь он обмяк, разметался по кровати. Вытянутая правая рука свешивалась с края дивана. Джон сначала подумал, что на запястье у него надеты часы, но тут же понял — это следящий браслет. С минуту Джон глядел на полоску черного пластика, а потом тряхнул головой и пошел ставить чайник.
В этой истории он по-прежнему считал себя сторонним наблюдателем. Вот только к Майкрофту Холмсу у него появилось несколько вопросов.
* * *
Порой Джон думал, что если бы на свете существовала наука холмсология, то его оценки по этому предмету оказались пусть и не намного, но выше, чем у всех прочих «учеников». Конечно, понять до конца мотивы поступков братьев Холмс возможным не представлялось, но кое-что он предугадывать научился.
Так, например, он был готов побиться об заклад, что сегодня днем, скорее всего сразу после ланча, ему позвонит старший из братьев и ненавязчиво поинтересуется, как обстоят у них дела. Шерлок лишил его возможности следить за ними напрямую, но Майкрофт Холмс относился к разряду людей, которые не услышат слова «нет», даже если его проорут прямо в ухо. Не получив нужной информации у брата, он просто-напросто решит выудить все интересующие сведения у его соседа. В любом другом случае Джон подыгрывать бы ему не стал, но на этот раз ему самому необходимо было узнать у «скромного правительственного чиновника» парочку скромных правительственных секретов. И заодно высказать ему все, что он думает по поводу этой операции с Мориарти.
Когда через час после обеденного перерыва зазвонил телефон, Джон моментально прокрутил в уме заранее заготовленную фразу о цели, что оправдывает средства, об отсутствии элементарного профессионализма и об ошибках, что хуже преступлений, но старший Холмс не дал ему и рта раскрыть.
— Заранее принимаю все ваши упреки, Джон, — в голосе Майкрофта Холмса сочувствие и терпение плескались в точно отмеренных дозах, — и спешу вас заверить, что доводить проблему до столь критического уровня никто не собирался. И менее всего ваш покорный слуга, — Холмс на секунду замолчал и продолжил куда более твердым тоном: — Но что сделано, то сделано, и теперь мы можем лишь попытаться склеить осколки и не порезаться о них в процессе.
— Не порезаться… — повторил Джон. — Да. Конечно. Не сомневаюсь, что именно так вы и объясняете…
— Джон, умоляю, — со вздохом произнес старший Холмс в трубку, — давайте не будем драматизировать ситуацию, тем более что…
— Вы не могли провести предварительные тесты? — грубо оборвал умиротворяющий поток слов Ватсон. — Аллергопробы, анализ крови? Скорее всего, у него негативная реакция на нейролептики. Что там вы ему давали? Клоназепам? Нитразепам?
— Джон, — тон его собеседника неуловимо изменился — и река словно подернулась льдом. — Вы действительно думаете, что все было так просто?
— Я…
— Мы живем в мире, которым движут разносторонние силы. И их суммарный вектор направления порой не совпадает с расчетным. Особенно когда в дело вмешивается слишком много неучтенных факторов.
— Вот как? — Джон нервно забарабанил пальцами по столешнице и заметив это, сжал руку в кулак.
Как-то так получалось, что любой разговор с Майкрофтом Холмсом незаметно превращался в воспитательную беседу директора школы с упрямым подростком — и роль директора исполнял отнюдь не он.
— Мне не нужно объяснять вам все это, — мягко, почти по-дружески произнес Холмс. — Вы видели это своими глазами, когда наблюдали за тем, как работает мой брат. Шерлок высчитывает вектор — и тот указывает ему на цель.
— При чем здесь…
— Вы хотели получить ответы, не так ли?
— Вы не дали ответов!
— Я дал вектор.
Джон закатил глаза. Разговаривать с Майкрофтом Холмсом — все равно что наощупь искать безопасную тропу в болоте. С каждой репликой увязаешь все глубже.
— Вы позвонили, чтобы рассказать о векторах? — медленно произнес он.
— Я позвонил, чтобы спросить, как прошел вчера ваш вечер.
Джон наконец-то нащупал относительно твердое место посреди их зыбкого диалога. Как он и думал, старший Холмс собирается использовать его в качестве живого «жучка».
— Почему бы вам не спросить об этом брата? — несколько злорадно посоветовал он.
На том конце трубки немного помолчали.
— Я прекрасно знаю, на чьей вы стороне, Джон, и не прошу работать на два фронта. Но вам не приходило в голову, что вы сражаетесь не с той армией? То, что Шерлоку нравится со мной враждовать, отнюдь не означает, что и мне тоже. Джон… когда ваш нынешний гость пребывал еще не в столь плачевном состоянии, он голыми руками убил одного из моих сотрудников. Человека на голову выше его и почти в два раза тяжелее.
Против воли перед глазами у Ватсона встало изможденное лицо с зелеными пятнами синяков, поэтому он ответил резче, чем намеревался:
— Беспокоитесь, что он задушит нас во сне?
— Ну что вы! — хмыкнул Холмс. — Всего лишь хотел напомнить о praemonitus praemunitus. Вы ведь, кажется, увлекались латынью в университете, доктор Ватсон, не так ли? Я, как ни удивительно, тоже. Что ж, хорошего вам дня и, особенно, вечера.
В телефоне раздались короткие гудки, и Джон машинально нажал «отбой». Ну вот, как обычно под конец разговора он безнадежно увяз в трясине по горло.
В университете Ватсон действительно углубленно изучал латынь, и перевод римской пословицы вспомнил сразу. «Предупрежден — значит вооружен». Но на что намекал Майкрофт Холмс? Джон не верил, что Мориарти в его теперешнем состоянии способен на убийство. Но, быть может, речь шла совсем о другом? Что имел в виду Холмс, когда говорил о неучтенных факторах? О векторах? Что в их беседе было главным, а что второстепенным? И для чьих ушей вообще предназначались слова Майкрофта: его или Шерлока?
Джон прокручивал их странный разговор весь оставшийся день и по дороге до квартиры, но так и не смог дать однозначного ответа ни на один из вопросов. Да уж, если говорить о холмсологии, то майкрофтоведение он завалил полностью. Надежда оставалась лишь на шерлокознание — младший Холмс, как и старший, не очень любил давать объяснения, но когда Джон настаивал, отвечал всегда исчерпывающе полно и правдиво. Качество, которое он всегда высоко ценил в друге и за которое прощал ему многие недостатки.
Голос Шерлока Джон услышал еще на лестнице. Похоже, друг читал вслух: негромко, неторопливо и размеренно.
Сцену, которую он застал в гостиной, можно было бы назвать идиллической: его постоянный сосед и сосед временный расслабленно сидели в креслах друг напротив друга и предавались тихим радостям вечернего чтения у горящего камина. Вот только у умолкшего при его появлении Шерлока на скуле алел свежий кровоподтек, а у безразлично смотрящего куда-то сквозь него Мориарти сильно распухла нижняя губа.
— Что произошло? — спросил Джон упавшим голосом. В голове, как наяву, зазвучали слова Майкрофта Холмса.
— Ничего особенного, — пожал плечами Шерлок.
— Вот как? — Джон подошел поближе. — Тогда я задам вопрос по-другому — кто ударил первым?
Шерлок поморщился.
— Мы не дрались.
— Шерлок! — отчаянно воскликнул Джон. — Хотя бы ты можешь просто ответить на вопрос?
Друг прищурился.
— На работе кто-то сильно испортил тебе настроение: когда ты злишься, то одеваешься наскоро и не смотришь перед уходом в зеркало, а сейчас у тебя воротник рубашки выбивается из-под не застегнутой до конца куртки. Судя по твоей последней фразе, этим кем-то оказался мой не в меру любопытный брат. Ты злишься, потому что не можешь выкинуть его слова из головы. Майкрофт просил шпионить за мной, мотивируя это исходящей от Джима угрозой?
— Господи, у меня от вас голова кругом идет, — выдохнул Джон. — Да, именно так. И, похоже, в его словах была доля истины. Ведь это не ты ударил первым?
— Нет, — невозмутимо отозвался Шерлок, — но можно сказать, что я его спровоцировал.
— Как?
— Хотел сделать очередную инъекцию витамина В. Очевидно, выбрал неудачное время — Джим воспринял это как агрессию с моей стороны, стал защищаться. Кстати, у него весьма профессионально поставлен хук справа, не ожидал.
Джон бросил взгляд на правую руку Мориарти, что неподвижно лежала на подлокотнике кресла. Пластыри на костяшках были совсем свежими. «Он голыми руками убил человека на голову выше его и почти в два раза тяжелее». Только этого не хватало.
— И что потом?
— Я не собирался его бить, — сказал Шерлок почти обиженно. — Защищался от второго удара и неудачно отбил его руку, так что он саданул ею себе по губам.
— А потом? — повторил Джон сквозь зубы.
— Повалил его и держал, пока приступ не прошел. Что такого наговорил тебе Майкрофт?
— После расскажу, — он устало провел по лицу рукой. — Вы ужинали?
— Можно сказать, что да, — на этих словах друг фыркнул, словно вспомнил смешную шутку. — Хотя… Джим, ты хочешь перекусить?
С точки зрения Джона, Мориарти все так же бездумно и равнодушно смотрел в стену, но Шерлок с энтузиазмом хлопнул в ладоши и вскочил с места.
— Вот и отлично! Сейчас мы что-нибудь придумаем, да, Джон?
— Э-э… Шерлок, ты уверен? — попытался запротестовать он, но чрезвычайно довольный Шерлок уже тянул его в кухню.
Консультирующий детектив частенько вел себя непредсказуемо, и Джон давно махнул на это рукой. В тот вечер ему стоило заподозрить неладное, стоило хоть немного поразмыслить над словами обоих братьев, но, как потом оказалось, Джон с треском провалил не только все экзамены по майкрофтоведению, но и по шерлокознанию тоже.
А все потому, что слишком доверял Шерлоку Холмсу.
* * *
Во время ужина и после Джон украдкой наблюдал за Джимом Мориарти. Конечно, строго говоря, психиатром он не был, но в Афганистане пришлось побывать и в шкуре психолога, и невролога, и психотерапевта заодно. Он видел солдат с взаправду поехавшей крышей и тех, кто симулировал безумие; вынужденно консультировал начинающих истериков и прогрессирующих невротиков; ставил предварительный диагноз латентным шизофреникам и давал свое заключение о вменяемости некоторых совершенно невменяемых бойцов спецназа. Война всегда притягивала людей определенного склада ума, и за время службы Ватсон насмотрелся на них сполна.
Их пациент не симулировал, в этом Джон был уверен. То, как он вел себя, как реагировал, как двигался… Как невозможно долго притворяться мертвым, так невозможно долго притворятся кататоником — тебя с потрохами выдаст собственное тело. Мышцы взбунтуются от нечеловеческой нагрузки, откажутся сокращаться и расслабляться по нелогичным с точки зрения здорового организма приказам. Нет, мозг Мориарти как плесенью был поражен болезнью. Тревожило то, что Джон никак не мог определить, становится ли ему лучше или хуже.
С одной стороны, Мориарти вроде бы как откликался на действия и слова Шерлока: вставал, когда его тянули за руку; садился, когда слегка надавливали на плечи; послушно ел, когда напоминали об этом, и даже перестал крутить чашку с горячим чаем после того, как друг очень мягко попросил этого не делать. Но с другой стороны Джон никак не мог избавиться от впечатления, что самого хозяина этого тела внутри тела нет. Неудивительно, что в средние века кататонию считали одержимостью — кто еще, кроме Дьявола, мог вытащить из человека душу и заменить ее своим порождением? А может, и не надо ее ничем заменять, достаточно лишить души, и пустота доделает все остальное?
Джон изумленно покачал головой. Боже, о чем он только думает — о душе Джима Мориарти! Скоро начнет читать «Отче наш» и принюхиваться к запаху серы. Если бы все, что с нами происходит, можно было объяснить вмешательством высших сил, как просто стало бы жить. Впрочем, Шерлок наверняка сказал, что не «просто», а «скучно».
— Чему ты улыбаешься? — тут же спросил не воображаемый, а вполне реальный Шерлок.
— Да так, — Джон немного смутился, — пустяки. Лучше скажи мне, как, по-твоему, у… Джима есть хоть какой-то прогресс?
Друг удивленно поднял бровь.
— А ты не видишь?
— Гм… не особенно.
Шерлок посмотрел на него так, будто не поверил до конца его словам. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но запнулся на полуслове, легонько постучал пальцем по губам.
— Я забыл, что ты, фактически, видел его всего два раза — прошлым вечером и этим. Да, ему определенно лучше, он постепенно успокаивается, расслабляется, перестает каждую минут ждать атаки.
— Атаки?
— Фигурально выражаясь, — у друга заблестели глаза. — Улитка зашевелилась в ракушке, немного терпения — и она высунет рожки наружу.
— Шерлок...
— Что? Чем тебе не нравится аналогия с улиткой? Это позитивно окрашенный в общественном сознании моллюск — в сравнении с ним нет ничего обидного.
Джон поднял руки, капитулируя.
— Хорошо, хорошо! Улитка так улитка. С рожками, — он вспомнил свои недавние размышления и хмыкнул. Если посмотреть с этой точки зрения, то улитка все же лучше Дьявола, пусть у нее тоже рога имеются.
Может, насчет «позитивно окрашенного моллюска» Шерлок и был в чем-то прав, но вот в их пациенте Джон, как не присматривался, положительных сдвигов не видел. Разве что руки у него перестали дрожать. Теперь Мориарти просто рассеяно постукивал пальцами по столу — хотя Джон и не исключал, что он всего лишь бездумно скопировал у Шерлока его привычный жест. Это еще ни о чем не говорит. Надо попробовать выудить у Майкрофта анализ крови Мориарти и посмотреть на тогдашний уровень дофамина и серотонина в плазме крови. Потом сделать новый анализ и сверить результаты — и тогда можно будет уверенно говорить о каких-то изменениях.
Заодно, может, хоть примерно удастся догадаться, чем же его тогда накачали, пытаясь развязать язык. То, что старший Холмс не назовет препарат, Джон уже понял — государственная тайна, кто бы сомневался! Но если у их пациента начнется приступ, то непонятно даже, какое успокоительное ему можно давать безбоязненно, а какое снова пошлет в кому. Не держать же его каждый раз за руки и за ноги, пока он не выдохнется! Джон вспомнил слова Шерлока о жесткой фиксации, от которой у Мориарти остались синяки на лице, и передернул плечами. Не тогда ли он убил сотрудника Майкрофта? Или это было до того, как его начали… жестко фиксировать?
После ужина он поделился сомнениями с другом, а заодно пересказал странный разговор с Майкрофтом, но Шерлок слушал его вполуха. Все его внимание было сосредоточенно на госте. Мориарти бесцельно кружил по гостиной, то замирая на одном месте и раскачиваясь на пятках, как будто прислушиваясь к чему-то, то снова возобновляя свое бесконечное путешествие. Левая рука была сжата в кулак, а пальцы правой барабанили по всему, до чего могли дотянуться, — столу, комоду, полкам, книжному шкафу, крышке ноутбука, черепу, креслу, плечу сидевшего в нем Холмса. Он напоминал не то слепца, двигающегося наощупь, не то ученого, который никак не может поймать за хвост ускользающую идею. В какой-то миг Джон и сам потерял нить рассказа и почти завороженно наблюдал за тем, как один из самых опасных преступников Англии бродит по их комнате в поисках неведомого… чего-то.
— Джим, — позвал Шерлок негромко. — Джи-им…
Тот запнулся, словно наткнулся на невидимое препятствие. У него дернулось правое плечо, раз, другой, а потом он продолжил путь, только пальцы застучали по подворачивающимся под руку поверхностям быстрее, чем прежде.
— Без толку, Джим, без толку, ты и сам это знаешь, — Шерлок произносил эти слова небрежным, легкомысленным тоном, но Джон видел, что он натянут как струна. — Давай я лучше тебе что-нибудь почитаю. Может тогда станет легче. Ну же, выбери, что хочешь.
Мориарти снова замер, склонил голову на бок, глядя куда-то между ними — то ли на каминную полку, то ли на стену. Он переминался с ноги на ногу, неуверенно, медленно, скованно, а пальцы отбивали слышимый только ему одному ритм прямо в воздухе.
— Давай, Джим, — повторил друг терпеливо.
— Ш-ш-шер… лок. — Пальцы дернулись, замерли.
— Поэзия, это я уже понял. Предпочитаешь что-то конкретное?
Мориарти издал какой-то сдавленный звук, нечто среднее между шипением и стоном, и пальцы его вновь принялись бить беззвучную дробь.
— Ладно, — пожал плечами Шерлок и встал из кресла. — Можно и так.
Он в два шага оказался перед Мориарти, поймал его за руку и потянул за собой.
— Чтение вслух и вправду помогает? — негромко поинтересовался Джон.
Шерлок, не оборачиваясь, кивнул, усадил гостя в свое собственное, рьяно оберегаемое от чужих посягательств кресло, и метнулся к книжным шкафам.
— Нет, вечер поэзии — это не для меня, — Джон нарочито громко зевнул. — Пойду-ка я лучше спать.
Искоса он бросил взгляд на Мориарти. Как только тот опустился в кресло, то сразу обмяк, потерял всю свою недавнюю неутомимость, что гнала его вперед. Чем черт не шутит, может, действительно начал расслабляться? Джон пожелал оставшимся спокойной ночи, но вместо ответа услышал довольное «ага!» Шерлока, откопавшего на полках какую-то потрепанную книгу, и первые строки, продекламированные непривычно серьезным, торжественным голосом:
— Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостную думой,
Над старинными томами я склонился в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне…
Не надо нам больше никаких гостей, сонно подумал Джон и зевнул еще раз, теперь уже непритворно. Нам и одного с лихвой хватает.
* * *
На этот раз кошмары его не мучили, но посреди ночи Джон проснулся так внезапно и резко, будто кто-то толкнул его в бок. На часах было чуть больше трех, в спальне тихо, а во рту — сухо. Поворочавшись немного, он обреченно вздохнул, встал с кровати и, накинув халат, отправился вниз глотнуть холодной воды.
Пока он спускался по лестнице, глаза успели привыкнуть к темноте, так что включать в гостиной свет не понадобилось. Шерлок, видимо, на этот раз решил ночевать в своей комнате, потому что кресло пустовало. Зато их пациент спал там же, где и прошлой ночью, с головой закутавшись в плед и отвернувшись к стене. Какое-то время Джон стоял, слушая его размеренное дыхание, а потом осторожно прошел в кухню, задвинул за собой двери и включил верхний свет.
Джим Мориарти сидел прямо перед ним на стуле — скорчившись, на корточках, обхватив руками колени и глядя на него в упор.
Джон со сдавленным воплем отшатнулся назад, ударился о дверь.
— Твою ж… о черт… — сердце бешено билось где-то в горле. — Что за черт?!
Мориарти шевельнулся, слегка повернул голову. Он каким-то немыслимым образом удерживался на сиденье стула, словно птица на жерди в клетке. И улыбался.
— Что… — Джон никак не мог унять отчаянную дробь в груди, — что ты делаешь… Джим?
За его спиной дверь резко отъехала в сторону, и Джон упал бы навзничь, если бы его не подхватили сзади.
— Что случилось? — встревоженно спросил Шерлок.
Господи, как же он был счастлив услышать этот голос! После той истории в Баскервиле Джон немного остро реагировал на такого рода… фантастические ночные видения. Значит, это друга он увидел спящим на диване, а вовсе не Мориарти!
— Вот, — махнул он рукой, все еще с трудом переводя дыхание. — Зря ты ему… про ворона… уф, читал. Не знаю, что он там… уф, себе вообразил, но я себе сейчас навоображал много чего. Да уж!
— Ого, — тихо произнес Шерлок. — Впечатляет. Действительно впечатляет, Джим. Это твой ответ? Никогда?
Мориарти уже не улыбался, смотрел на своего противника серьезно и строго. А потом уткнулся лбом в колени и больше не двигался, сколько бы Шерлок его не звал.
В конце концов им пришлось нести его на руках до дивана (изначально друг уложил Мориарти спать в своей собственной спальне, но сейчас они его туда не дотащили бы), безуспешно пытаться разжать сцепленные на коленях пальцы и придать ему хоть какую-нибудь удобную для сна позу.
Потом оба не сговариваясь ретировались в кухню и несколько минут молча пили свежезаваренный чай. Джон с некоторым содроганием думал о том, что ему приснится теперь.
— Значит, по-твоему — спросил он, — это значит «никогда»?
— Я ошибся, — неохотно ответил Шерлок. — Ничего это не значит. Ничего.
Продолжение в комментариях...
@темы: Rating: PG-13, Jim Moriarty, Pairing: Jim/Sherlock, Category: Slash, Category: Gen, Category: AU, Serial: Sherlock - Season 2, Fanfiction
-
-
18.01.2013 в 02:15-
-
18.01.2013 в 02:16-
-
18.01.2013 в 02:16-
-
18.01.2013 в 02:17-
-
18.01.2013 в 02:17-
-
18.01.2013 в 02:18-
-
18.01.2013 в 02:19-
-
18.01.2013 в 02:19-
-
18.01.2013 в 02:20-
-
18.01.2013 в 02:21Конец
-
-
18.01.2013 в 08:33-
-
18.01.2013 в 09:19-
-
18.01.2013 в 09:45-
-
18.01.2013 в 13:35А больше всех порадовал Джон
А к концу градус сознательно уходит в... ммм... наружу изнутри? Или как бы это обозначить. "Сворачивание" эмоциональных реакций, очень четко ощущается.
Шериарти шредингера это единственно верное в пространстве-времени состояние шериарти
оффтоп
-
-
18.01.2013 в 20:33Спасибо!
И версия с шериарти не приходила мне в голову до самого конца!
Потому что "истина в глазах смотрящего"
вооруженным взглядомсовсем другимиПринесите и на главсоо, плиз, а то любят анончики постонать, что почитать нечего и застой якобы в фандоме...
Ну чего я буду заполонять своим текстом все соо фандома? В Обзорах ведь его упомянут - кому станет интересно, тот сходит и прочтет
Dreamy_lunatic, zullax,
Добавила! Формат rtf подойдет?
Antitheos,
Спасиб!
Правда, вся интрига до меня как обычно не дошла
Ну вот, а мне казалось, я все объяснила... Вот здесь я всю интригу рассказываю в хронологическом порядке
А больше всех порадовал Джон
Джон тут молодец! Я им гордилось до самого конца, впрочем, в самом конце тоже гордилась его упертостью: "Врач сказал, в морг, значит, в морг!"
А к концу градус сознательно уходит в... ммм... наружу изнутри? Или как бы это обозначить. "Сворачивание" эмоциональных реакций, очень четко ощущается
Ээээ... не поняла мысль, поясни, пожалуйста - можно не так дипломатично, я не обижусь
Шериарти шредингера это единственно верное в пространстве-времени состояние шериарти
Да они так самозабвенно играли в этого кота на протяжении всего текста, так что даже я в конце не поняла, было ли у них что-то или не было. Вот два любителя делать покерфейсы, даже когда их спрашивают, будут ли они чай с сахаром или без?
Игра в шахматы вынесла отдельно
А то! Все по моему любимому анекдоту "никто и никого - мы в шахматы играли!"
Когда меня затянули в форумную рпг-шку, был у меня один персонаж
Это ладно - у меня в жизни такой случай был. Правда, мы играли в го
-
-
18.01.2013 в 20:59перепост и вагон печенек!
-
-
18.01.2013 в 21:47Спасибо еще раз!
и отдельное спасибо за "секс по телефону"
-
-
19.01.2013 в 00:12-
-
19.01.2013 в 00:20-
-
20.01.2013 в 01:16У него вообще, по-моему, лучше всех с самоиронией
А ему никуда без самоиронии
Да они так самозабвенно играли в этого кота на протяжении всего текста, так что даже я в конце не поняла, было ли у них что-то или не было.
Будет!
Ээээ... не поняла мысль, поясни, пожалуйста
ощущенческое ИМХО
-
-
20.01.2013 в 02:10Черт!
Давай я задам несколько наводящих вопросов, а ты мне скажешь, это ты имеешь в виду или что-то иное...
-
-
20.01.2013 в 02:28-
-
20.01.2013 в 02:48читать дальше
-
-
20.01.2013 в 02:48-
-
20.01.2013 в 05:05Да какой я кит? Я так, килька...
Antitheos,
НЕТ! Ни в коем случае.
А, хорошо. А то я уж начала опасаться, что то, что дозволено джену, не дозволено слэшу
А я никак не определюсь с предпочтениямипро чувства буду писать под катом, чтобы чувства не вырвались наружу
А вообще, большое спасибо, теперь я лучше понимаю, что имелось в виду с этой "эмоциональной стороной", а то на какое-то ужасное мгновенье почувствовала себя социопатом
-
-
04.02.2013 в 16:58Вот, скажите мне пожалуйста, зачем это вообще надо было писать? Вот эти ваши 21 тысячу слов? Ну ладно бы еще драблик какой был, тогда не так обидно. Но когда тебя заманивают макси и намекают, что там будет ОТПешечка, а в конце выясняется, что никуя нет это такое кидалово, что тошно становится. Нет, фик местами и ничего даже, но это какой-то совершенно антишиперский фик. Вы это нарочно так издевались? Ну чего, поздравляю, добились своего - мне теперь при одной только мысли о шериарти тошно становится. Почему нельзя было в конце вывести героев на пейринг? Там совершенно нормально это можно было сделать. А вместо этого вышли на тухлый джен, все разбежались, и только Джон один фантазирует о чем-то своем, к фику отношения не имеющим.
В общем автор, не пишите больше шериарти, у вас это совсем лажово выходит. Как говориться, не умеешь не берись. Если кинк не умеете писать, то лучше не надо, чтобы второй раз такого вот анти-шериарти не вышло.
Может, я сейчас и жестко, но надоело уже подобное читать
-
-
04.02.2013 в 17:00Впусти меня, я щас вспомнила твои комментарии во флудилке по поводу "пачимуджен" - и ржу, как конь
-
-
04.02.2013 в 17:04Это вы с утра на АШХ распинаетесь, что все шериарти - дрянь, потому что нигде не трахаются, а где трахаются - трахаются плохо?
-
-
04.02.2013 в 17:06-
-
04.02.2013 в 17:10